— Тогда, к счастью, я на самом деле не принцесса.
Она прижимается своими губами к моим, и, хотя они касаются их лишь легчайшим прикосновением, я парю в ощущении, как будто я действительно свободен от своей ловушки и парю над городом на распростертых крыльях.
Слишком быстро она отстраняется, скользя руками по моей груди, и опускается на пятки.
— Впрочем, на сегодня достаточно. Если я разбужу тебя всего сразу, то мне не заплатят до конца недели, — она выскальзывает из моих объятий, пока я все еще барахтаюсь в своих дурацких скачущих мыслях.
Наклонившись, она поднимает с земли куртку и собирает остальные вещи. Затем поворачивается и подмигивает мне.
— Увидимся завтра.
Христос жив! За все годы, что я был проклят, я никогда так сильно не ненавидел свой каменный насест и часы дневного сна.
8
Уильям
Я поворачиваюсь всем телом, чтобы посмотреть ей вслед, когда она проскальзывает через дверь на лестницу и покидает меня. Я выглядываю из-за края здания на улицу внизу, чтобы мельком увидеть ее, когда она проходит мимо.
Я чувствую себя на сотню лет моложе. Даже больше! У меня двигаются конечности, которыми я не двигал годами, и ноет напряженный член, который все еще не успокоился с тех пор, как я держал ее в объятиях. Трудно поверить, что мое тело так сильно отреагировало на этого маленького человечка. Я не сомневаюсь, что если она вернется, то сможет полностью разбудить меня. Затем до меня доходит: есть только одна причина, по которой я так сильно реагирую на нее.
Эта легенда о горгульях не очень известна. Как правило, горгульи — существа, которые не ищут общества других. По той или иной причине многие из нас, как правило, живут одни, почти никогда не встречаясь, чтобы поговорить с себе подобными. Так что я немного не уверен в деталях. Но я слышал истории о предназначенной паре, которая является единственной надеждой горгульи когда-либо снять проклятие. Предназначенная пара, которая чертовски неотразима.
Мой член под набедренной повязкой слегка подпрыгивает. Смогу ли я устоять, если она вернется, чтобы танцевать обнаженной передо мной, тереться этими соблазнительными изгибами о мою только что проснувшуюся плоть и прижиматься этими сладкими губами к моим?
Ни за что! Если она снова окажется в моих объятиях, я не уверен, что когда-нибудь смогу ее отпустить. Мне даже не нужно дополнительное искушение в виде возможности снять проклятие. Ее очарования достаточно. Но если я возьму ее, она будет связана со мной навсегда.
Джесси яркая и красивая, как первый цветок весны. Но совсем не такая слабая. Я бы с радостью следовал за ней повсюду, независимо от связи. Если бы я не был привязан к месту, я бы прямо сейчас шел по той улице, следуя за ней домой! И все же я колеблюсь. Такое огромное громоздкое животное, как я, не должно обременять ее.
И я понимаю, что должен сделать.
Я должен притвориться, что меня не интересуют ее танцы. Мне придется закрыть глаза и отгородить свои чувства от нее, чтобы обрести силу воли и оттолкнуть ее. Она не заслуживает того, чтобы ее сдерживали. Не я.
Это звучит как худшая форма пытки, которую я перенес за почти тысячу лет. Но ради нее я сделаю это. Я сделаю все.
Эта мысль приводит меня в дурное расположение духа, и я горблюсь, окидывая взглядом город, но не вижу ничего, кроме соблазнительной фигуры моей принцессы, танцующей для меня перед моим мысленным взором.
Когда немного позже Сетос появляется с широкой сраной ухмылкой на лице, все, что я могу сделать, это постараться не стереть ее кулаком.
— Чего ты хочешь?
Он прислоняется к раме арки и оглядывает меня с ног до головы.
— Узнать, получил ли я уже то, за что заплатил.
Я разрываюсь. С одной стороны, я ничего так не хочу, как видеть Джесси здесь каждую ночь до конца недели. Я хочу снова заключить ее в объятия, вдохнуть ее аромат и почувствовать ее губы на своих. Но это очень плохая идея.
Тем не менее, она сказала, что ей нужны деньги. Я не хочу обманывать ее в оплате.
— Да. Сработало, — я машу руками, показывая Сетосу, что могу шевелиться.
Его ухмылка становится острее.
— Уже?
— Да. Почему бы тебе не заплатить той девушке то, что ты обещал, и не сказать, чтобы она не беспокоилась о возвращении? — я мог бы пнуть себя. Но я делаю это ради нее.
Сетос подходит ближе, толкая меня в грудь.
— Я не знаю, в какую игру ты играешь, Уильям, но от стража мало толку, если он не может сдвинуться со своего пьедестала. Думаешь, я не заметил, что ты не можешь поднять ноги? Нет. Она будет возвращаться сюда каждую ночь столько, сколько потребуется, чтобы получить то, чего я хочу. То, чего хотим мы оба. Не понимаю, почему ты так ей недоволен. Мне нужно заплатить ей не только за танцы?