Низкое рычание — единственное предупреждение, которое я получаю, что это еще не конец.
Внезапно он отпускает мое запястье, кладет руки на мои бедра и поднимает меня прямо в воздух. Я визжу от головокружительного ощущения, а затем крик перерастает в стон, когда он обвивает мои ноги вокруг своих ушей и подносит киску прямо к лицу.
Инстинктивно я хватаюсь за его короткие рожки, отчаянно держась, чтобы не упасть, когда его рот крепко прижимается ко мне. Удовольствие невероятно. Оно накрывает мгновенно и поглощает все, и я уверена, что произвожу достаточно шума, чтобы меня услышали люди на улице. Но мне все равно.
Руки Уильяма на моей заднице надежно удерживают меня на месте. Он одобрительно урчит, когда я усиливаю хватку руками и бедрами. Затем он пожирает мою киску так тщательно, что я не думаю, что когда-нибудь буду прежней.
Боже мой, то, как его язык проникает в меня, заставляет задуматься, нормального ли он размера. Возможно, это не так. Клянусь, он достигает таких мест внутри меня, которых, я не уверена, что когда-либо доставал член или мой фаллоимитатор раньше. Затем он накрывает ртом клитор и посасывает.
Я кончаю, неудержимо дрожа и постанывая. Я падаю в его объятия, все еще содрогаясь от самого сильного оргазма в моей жизни. Мне требуется мгновение, чтобы осознать, что очень большой, очень сильный горгулья сейчас смотрит на меня так, словно я его любимое блюдо и злейший враг, завернутый в одно.
— Ты не знаешь, что натворила.
Я дрожу, как от последствий того, что он только что сделал со мной, так и от его слов. Когда я могу отдышаться, я говорю:
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду. Почти уверена, что это ты только что погубил меня.
Он снова рычит, и улыбка гаснет на моих губах.
— Ты не знаешь, не так ли? — его тон наполнен льдом и пламенем, но когда он опускает меня на землю, то делает это осторожно, как будто я сделана из фарфора. Я стою на дрожащих ногах.
— Просто уходи, — его голос грубый и отрывистый, и он отворачивается от меня.
Я упираю руки в бока.
— Скажи мне.
— Просто уходи! — он кружит надо мной, расправляя крылья, которые кажутся в десять раз больше.
Я съеживаюсь.
— Уходи. И, блядь, не возвращайся сюда, ты поняла?
Я киваю.
— О'кей. Я ухожу.
Уильям наклоняется вперед, обхватив голову руками, его тело сотрясает какой-то припадок. Я колеблюсь.
— Иди!
Схватив вещи, я выбегаю на лестничную клетку, путаясь в одежде и чуть не спотыкаясь на ступеньках, совсем как в ту ночь, когда я убегала от него. Только сегодня, когда я иду, это не страх. Не совсем. Я имею в виду, что меня немного пугает дикая звериная ярость в его глазах, когда он рычал на меня. Но еще я чувствую щемящую пустоту из-за боли, которая так явно преследует его. После того, что он заставил меня почувствовать, я бы ничего так не хотела, как помочь ему тоже почувствовать себя хорошо. Чего бы это ни стоило. Но я ему не нужна. Он не хочет, чтобы я была рядом с ним. Я не чувствовала такого жгучего неприятия с тех пор, как мои родители сказали, что мне больше не рады в их доме.
10
Уильям
Джесси убегает от меня, захлопывая за собой дверь в башню. Я хватаюсь за края арки и рычу в ночное небо от отчаяния. Я знаю с абсолютной уверенностью, что только что совершил вторую по величине ошибку в своей жизни.
Я расхаживаю по башне, тело напряжено от разочарования. Когда я больше не могу этого выносить, Я взбираюсь на крышу и спрыгиваю с нее, впервые за много лет широко расправляя крылья. Жжение в моих неиспользованных мышцах приятно. На мгновение я задаюсь вопросом, выдержат ли меня крылья. Ветер свистит у меня в ушах, и холодный воздух дует в лицо. Какими бы потрескавшимися и уродливыми они ни были, они делают свое дело. Слишком скоро мои когти касаются земли, и я глубоко вдыхаю, пытаясь уловить ее запах.
Ничего.
Не обращая внимания на странные взгляды людей, мимо которых я прохожу, я бегу трусцой к углу и пробую снова. Ветер меняется, на мгновение унося запах автомобильных выхлопов и городской канализации и даря мне легчайший намек на сладкую смородину и землистые специи. Джесси.
Мне не требуется много времени, чтобы догнать ее. Она оглядывается, и ее глаза расширяются, когда она замечает меня. Я не уверен, какой реакции ожидаю. Не знаю, почему я удивляюсь, когда на ее лице появляется выражение ужаса и она переходит на бег трусцой.