Это не она.
На сцене стоит женщина. Симпатичная молодая блондинка. На ней красные стринги и корсет в тон, который приподнимает ее грудь и обхватывает тонкую талию. Она перемещается по пространству, покачивая бедрами и дергая за завязки, которые скрепляют корсет спереди.
Но это не она.
Мой взгляд не притягивается к этой женщине. Мои когти не вытягиваются, чтобы впиться в камень насеста, и мой рот не наполняется слюной от желания попробовать ее сладость.
Со вздохом я снова закрываю глаза.
— Неблагодарный ублюдок, — тон Сетоса насмешливый.
Когда я снова открываю глаза и смотрю, он стоит на своем любимом месте, прислонившись к одной из арок башни, лениво разглядывая заостренный коготь. Однако я знаю: лучше, чем предполагать, что сфинкс не наблюдает за мной, как ястреб.
Если бы я мог пожать плечами, то так и сделал, но мое тело все еще заморожено. На самом деле, я думаю, что сегодня двигаюсь меньше. Вероятно, прошлой ночью со мной сыграло злую шутку воображение.
Я ворчу.
— И это все? Это вся благодарность, которую я получаю за то, что устраиваю тебе частные развлечения вечер за вечером?
— Я никогда тебя об этом не просил.
Сетос подкрадывается и кладет руку мне на плечи. Я улыбаюсь, зная, что для этого ему приходится приподниматься на цыпочки, хотя я сгорблен. Он похлопывает меня по спине.
— Тебе не нужно было просить. Посмотри на себя. Трагично. Как я могу позволить тебе сделать это с собой?
— Я бы хотел, чтобы ты просто отвалил, — ворчу я.
— Этому не бывать. Как я уже сказал, театру нужен охранник. Ты был бы идеален. Просто нужно найти способ разжечь огонь в тебе.
Я ничего не говорю. Сетос убирает от меня руку и подходит, чтобы посмотреть вниз через стекло купола. Молодая блондинка теперь топлес, она играет со грудями, корчась на полу.
— Это из-за того, что она блондинка? Тебе больше нравятся брюнетки, не так ли?
Я ворчу.
— Ну, тогда что такого было в той девушке прошлой ночью, что привлекло твое внимание?
— Какая девушка? — может быть, если я прикинусь дураком, он оставит меня в покое. Я не признаю, что одно упоминание о вчерашней девушке заставляет мое сердце биться быстрее в груди.
Сетос достает телефон, и экран загорается. Мгновение спустя он протягивает его, чтобы я мог видеть экран.
— Вот эта. Джесси. Она завела тебя. Не притворяйся, что это не так.
Я смотрю на ее изображение на экране. На ней черно-зеленое кружевное платье, волосы собраны в красивую прическу на макушке, несколько прядей свободно спадают. Ее губы накрашены ярко-красным, и она улыбается так, как будто у нее есть секрет, которым она хотела бы поделиться.
Боже, как я мог уже забыть, насколько она прекрасна?
Сетос убирает телефон, и мне хочется схватить его за запястье и остановить.
— Нет. Подожди!
Он хихикает.
— О, так это была она.
— Где ты ее нашел?
Сетос ухмыляется.
— Держу пари, ты хотел бы это знать, не так ли? Но эта информация все равно не принесла бы тебе никакой пользы. Нет, если ты застрял на этом насесте, как статуя. Я мог бы заказать ее для тебя еще раз. Если хочешь.
Я сижу, стиснув зубы, не желая показывать ему, как сильно я хотел бы увидеть ее снова. Джесси. Я прокручиваю это имя в уме, решив запомнить. Мне интересно, от какого имени это сокращение. Джессика. Джесмин. Джесирай.
— Ты знаешь, чего я хочу от тебя.
Чертов придурок знает, что держит меня в ежовых рукавицах. Вероятно, он это чует. Сфинксы опасны в этом смысле.
Я вздыхаю.
— Ты хочешь, чтобы я защищал театр.
— Мне нужна твоя клятва.
— Это будет пустой тратой твоих усилий, если все, что я могу сделать, это смотреть, как он горит. Я не очень полезен для тебя как камень.
Сетос фыркает.
— Позволь мне самому беспокоиться о том, не трачу ли я время впустую. Теперь ты дашь мне клятву?
Я размышляю. Горгульи не умеют лгать. Мы не можем нарушить данное слово. Сетос точно знает, о чем просит, потому что если и есть что-то, что знает сфинкс, так это силу слов.
— Прекрасно, — рычу я. — Я буду защищать твой театр, пока я еще здесь.
Не то чтобы для меня это имело какое-то значение. Я охранял чертову церковь на протяжении веков. Какая разница, одно здание или другое? Не похоже, что Бог существует. По крайней мере, я так думаю. Я никогда не видел никаких доказательств этого за все время, что я жив. Магия — да, но Бог? Нет. Я все равно охранял этот чертов собор. Думаю, по привычке. Этот дурак не понимает, что я, вероятно, охранял бы театр, даже если бы не дал ему слова. Я имею в виду, кто хочет, чтобы под ним горела его кровать?