Хотя они, видимо, думали, что я умираю.
Я думаю, что я лучше бы была сумасшедшей.
Я никогда раньше не думала о моей собственной смерти, но я думаю, что сама идея напугает меня слишком сильно, чтобы я могла функционировать. Особенно имея в виду, что несколькими часами раньше я была свидетелем чужой смерти. Вместо этого, меня охватил не столько страх сколько оцепенение.
Внутри меня пускал ростки страх, сжимая горло и заставляя мое сердце почти слышно биться в моей груди. Но это были очень далекие страхи, как если бы я не могла окутать свой ум в концепцию моей собственной кончины. Что меня просто не станет в один день.
Может быть, эти новости просто не улеглись еще. Или, может быть, я не могла в это поверить. В любом случае, я отчаянно нуждалась в разговоре с теми, кто не занят тем, чтобы скрывать жизненно важные секреты от меня. Так что я написала сообщение Эмме, в случае если ее мать сняла запрет на мобильный телефон.
Миссис Маршалл ответила через несколько минут, говоря мне, что Эмма по-прежнему под арестом, но я могу ее увидеть на следующий день во время поминовения Мередит, если я собираюсь туда идти.
Я написала в ответ, что буду там, затем с отвращением бросила телефон на кровать. Что хорошего в технологии, если ваши друзья всегда отгорожены от нее? Или гуляют с товарищами по команде?
Из-за того что не было чем заняться, я снова включила телевизор, но не смогла сосредоточиться, потому что то что я только что услышала, продолжало вертеться в моей голове. Я проанализировала каждое слово, пытаясь понять, что я пропустила. Что они скрывали от меня.
Я была больна, это ясно. Что еще может означать «живет заимствованное время»? Итак, что же тут у меня? Что за болезнь, сплетенная с «предчувствием смерти» в качестве основного симптома, а сама смерть как конечный результат?
Ничего, если мы по-прежнему будем рассматривать подростковое слабоумие. Которое было бы основано тем, что они думают, что мне необходимы зомби таблетки.
Что же это за болезнь, которая может меня заставить думать, что я сумасшедшая?
Не обращая внимания на телевизор, я скользнула на стул у стола и включила ноутбук «Гетеваи», который мой отец прислал мне на последний день рождения. Каждая секунда, которая была ему нужна для загрузки, отправляла новые волны волнения через меня, укрепляя мое беспокойство, пока страх, который я ожидала ранее, наконец, не начал укореняться не на шутку.
Я умру.
Только подумав об этом слове, ужас легко и быстро прошел через меня. Я не могла усидеть на месте, даже эти несколько минут, которые требовались для загрузки Виндовс. Когда мои ноги начали нервно покачиваться, я встала перед комодом и заглянула в зеркало. Конечно, если я буду готова начать сдавать концы, я узнаю об этом только когда увижу себя. Вот как это оказывается работает, когда кто-то другой умирает.
Но я ничего не почувствовала, когда посмотрела на свое отражение, кроме обычного мимолетного раздражения, что, в отличие от моей двоюродной сестры, моя кожа была бледной, а мои черты совершенно ничем не примечательными.
Может быть, это не работает с отражениями. Я никогда не видела в зеркале ни Хайди, ни Мередит. Затаив дыхание, и едва сопротивлялась абсурдному желанию скрестить пальцы, я посмотрела на себя, не зная чего я больше боюсь — чувствовать необходимость кричать, или не чувствовать ее.
Опять же, я ничего не почувствовала.
Означает ли это, что я не умираю, в конце концов? Или, что мой ужасный «подарок» не работает на мне самой? Или просто моя смерть не была неизбежной? Аааааххххх! Это бессмысленно!
Мой компьютер объявил мне, что он уже запустился и работает, и я упала на свой стул у стола. Я включила интернет-браузер и в поисковой системе набрала «ведущие причины смерти среди подростков», грудь сжало в болезненном ожидании.
Первая ссылка содержала перечень десяти основных причин смерти у лиц от пятнадцати до девятнадцати лет. Непреднамеренные травмы, убийство и самоубийство занимали первую тройку. Но у меня не было планов прервать свою жизнь, а несчастные случаи не могли быть предсказаны. Не могло случиться и убийства, разве что мои тетя с дядей сами планировали убить меня.
Ниже по списку несколько одинаково страшных записей, как сердечнососудистые заболевания, респираторные инфекции, диабет и другие. Однако, все эти симптомы я не могла бы не заметить.
Осталась только последняя по значимости причина смерти людей моего возраста: Злокачественная опухоль.
Я должна была схватиться за нее.
Описания из отдельных, уважаемых медицинских сайтов было почти невозможно понять. Но определения непрофессионала были слишком ясны. В разговорной речи «Злокачественная опухоль» означает рак.
Рак.
И вдруг все надежды которые я питала, каждая мечта которую я когда-либо рассматривала, оказались слишком хрупкими чтобы выжить.
У меня опухоль. Чем же еще это может быть? И это, должно быть, рак мозга, влияющий на то, что я чувствую и знаю, не так ли? Или, что я думаю, что знаю.
Означает ли это, что мои предчувствия не реальны? Заставляет ли меня опухоль головного мозга бредить? Посылает ли она галлюцинации? Представила ли я свои предвидения о смерти Хайди и Мередит, после уже свершившегося факта?
Нет, этого не может быть. Я отказывалась верить, что любой простой болезни — даже кратковременному Альцгеймеру — можно переписать мои предвидения.
Охваченная острой, накаленной до крайности паникой, я вернулась в поисковую систему и набрала «симптомы рака мозга». Первой ссылкой был веб-сайт онкологической лечебницы, которая перечисляла семь видов рака мозга, наряду с ведущими симптомами каждого из них. Но у меня не было ни одного из них. Ни тошноты, ни припадков, ни потери слуха. У меня не было нарушений речи или моторной функции, или зрительно-пространственных нарушений. У меня не было головокружения, головной боли и мышечной слабости. Я не была несдержанной — слава богу — и у меня не было необъяснимых кровотечений или опухоли, никаких перечисленных нарушений.
Хорошо, некоторые могут сказать, что пробираться тайком в ночной клуб это знак нарушения суждения, но я была уверенна, что мои принятые решения не отличались от многих подростков моего возраста, и далеки от вычисленных симптомов. Таких, как уверенные утверждения о двоюродных братьев, которые остаются безымянными.
Я уже хотела исключить рак мозга на основе симптомов, пока не заметила раздел опухоли в височной части. По данным веб-сайта, «опухоль» в височной части иногда приводит к нарушениям речи и вызывает припадки, но столь же часто протекает бессимптомно.
Как у меня.
Вот и все. У меня опухоль в моей височной части. Но если это так, то как об этом узнали тетя Вэл и дядя Брендон? Что более важно, как долго они знают это? И как долго она у меня?
Мои пальцы пробежали по клавишам, и бессмысленные слова появились в адресной строке. Я толкнула стул от стола и закрыла ноутбук, не потрудившись выключить его. Я должна была поговорить с кем-то. Сейчас же.
Я толкнула стул в сторону и поползла на руках и коленях по кровати к изголовью, хватая телефон с одеяла. В верхней части кровати, я откинулась назад и прижала колени к груди. По щекам бежали слезы, когда я прокручивала контакты, ища Нэша. Я рукавом вытирала слезы с моего лица, в тому время как он ответил.
— Алло? — Он звучал рассеянно, в фоновом режиме я услышала звуки пьяной борьбы и как несколько парней стонали в унисон.
— Эй, это я. — Я втянула воздух, чтобы не побежал нос.
— Кейли? — Диванные пружины заскрипели, когда он сел — все его внимание сейчас было обращено ко мне. — Что случилось? — Он перешел на шепот. — Это вновь повторилось?
— Нет, гм... Ты все еще в «Скоттс»?
— Да. Подожди. — Кто-то задел телефон, и я смутно расслышала как Нэш сказал: «Вот, чувак, возьми это для меня». Тогда послышались шаги, фоновый шум постепенно утих, затем скрипнув дверь закрылась, и шум прекратился. — Что случилось?