Прежде чем я успела ответить — а я не спешила — снаружи замурлыкал двигатель, и я взглянула через занавески, чтобы увидеть, как незнакомый синий кабриолет вплывает на дорогу рядом с моей машиной, сверкая на солнце второй половине дня. За рулем было очень знакомое лицо, обрамленное густыми каштановыми волосами.
Я встала, засовывая телефон в пустой карман.
— Кто это? — Дядя Брендон повернулся, чтобы посмотреть в окно.
— Друг. Я должна идти.
Он встал, но я уже пересекла половину комнаты.
— Вэл готовит ужин! — прокричал он мне вслед.
— Я не голодна. — На самом деле, я умирала с голода, но я должна была выйти из дома. Я не могла кушать спагетти, как каждый понедельник вечером. Не после того как узнала, что вся моя семья лгала мне, кто знает как долго.
— Кейли, вернись назад! — ревел дядя Брендон, следуя за мной через переднюю дверь на крыльцо. Я редко слышала, как он повышает голос, и никогда не слышала, чтобы он кричать вот так.
Я приостановилась, скользнула на пассажирское сиденье, захлопнула дверь и заперла ее.
— Это твой дядя? — спросил Нэш, его правая рука парила над коробкой передач. — Может быть, я должен встретиться...
— Езжай! — крикнула я громче, чем хотела. — Я познакомлю вас позже. — Надеюсь, что я проживу так долго.
Нэш швырнул машину в сторону и поехал задним ходом к дороге, повернувшись на своем сиденье, смотря через заднее ветровое стекло. Когда мы оторвались от дома, я в последний раз взглянула на моего дядю, который смотрел нам вслед с середины проезжей части, скрестив руки на груди. За ним на крыльце стояла тетя Вэл с тряпкой для мытья посуды, ее совершенный рот был открыт от удивления.
Когда мы повернули за угол, я позволила себе расслабиться в сиденье автомобиля, только потом заметив каким шикарным он был.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты меня забрал не с угнанным автомобилем.
Нэш засмеялся и посмотрел в сторону от дороги, с улыбкой на лице повернувшись ко мне, мой пульс ускорился, когда наши взгляды встретились, несмотря на все обстоятельства.
— Это Картера. У меня он до полуночи.
— Почему бы Скотту Картеру позволить тебе взять его машину?
Он пожал плечами.
— Он друг.
Я только прищурилась на него. Его сомнительный выбор спутников отложим в сторону, Эмма была моей лучшей подругой, но я бы никогда не позволила ей взять мою машину. А я не рулила совершенно новый Мустанг кабриолет.
Нэш улыбнулся, когда я показалась не убежденной, и его следующий взгляд задержался дольше, чем следовало, тогда обследовал мое лицо.
— У него, может, создалось впечатление, что тебе... гм... нужен комфорт.
Мое сердце подпрыгнуло к горлу, и я должна была заговорить об этом.
— И ты думаешь, что ты готов к этому вызову? — Флирт должен был казаться странным, учитывая какой день у меня был. Но вместо этого, он заставил меня почувствовать себя живой, особенно при возможности моей собственной смерти, которая висит надо мной, как черная туча, бросая свою злую тень на мою жизнь. На все кроме Нэша, и на то, как я чувствовала себя, когда он смотрел на меня. Касался меня...
Нэш снова пожал плечами.
— Картер предложил забрать тебя сам...
Конечно, он бы сделал это. Потому что он был лучшим другом Нэша, и парнем Софи. А у моей двоюродной сестры очень плохой вкус на парней. Как, по-видимому, и у Нэша.
— Почему ты общаешься с ним?
— Мы товарищи по команде.
Аххх. И если кровь гуще, чем вода, то футбол, по-видимому, застывает в венах.
— И это делает вас друзьями? — Я, повернувшись, кратко взглянула на крошечное заднее сиденье, которое было пустым и по-прежнему пахло кожей. И душистым лосьоном Софи.
Нэш пожал плечами и поморщился, как будто он не понимал, что я хочу этим сказать. Или он хотел сменить тему.
— У нас есть общая фигня. Он знает, как хорошо провести время. И он следует тому, чего хочет.
Так можно было бы описать немецкую овчарку моего отца. Я ответила:
— Да, но как только он получает это, он просто хочет чего-то еще.
Руки Нэша напряглись на руле, и он взглянул на меня своими осмысленными глазами, лоб сморщился в разочаровании.
— Это то, что ты думаешь, делаю и я?
Я пожала плечами.
— Твоя репутация говорит сама за себя. — А иначе, почему бы он мирился из-за меня со столькими вещами? Почему парень, как Нэш Хадсон, остался после причудливых предчувствий смерти и возможного рака мозга, если он не хочет чего-то?
Или даже если это так, если на то пошло? Он мог бы вложить намного меньше усилий в другом месте и заполучить выигрыш гораздо больше.
— Это не так, Кейли, — настаивал он, и я не была уверенна, что хочу знать, что скрывается под этим «так». — Это... мы отличаемся от других. — Он не смотрел на меня, когда сказал это, но в любом случае я чувствовала себя смущенной.
— Что это значит?
Он вздохнул, и его руки ослабил на руле.
— Ты голодна?
Через полчаса мы сидели в машине Скотта Картера, отодвинув передние сидения насколько это было возможно. Заходящего солнце освещало все лобовое стекло, окрашивая Белый-Рок-Лейк десятками глубоких оттенков красного и фиолетового.
Я уже покончила с шестью дюймами Турецкого сэндвича, а Нэш с половиной какой-то комбинации из проволоне[7], ветчины, пепперони и мяса, которого я не узнала. Но это вкусно пахло.
Я капала горчицей на коробку передач Картера и уксусом на переднее сиденье. Нэш просто смеялся и помогал мне убирать все это.
Если я умираю, я решила, по крайней мере, каждый день, который мне остался, проводить хоть один раз кушая вместе с Нэшем. Разговаривая с ним, я чувствовала себя хорошо, даже если все остальное в моей жизни полностью разваливалось.
Я проглотила большой кусок, залпом запив из моей содовой.
— Обещай мне, что если у меня опухоль головного мозга, ты будешь приносить мне сэндвичи в больницу.
Он посмотрел на меня почти сурово, шелуша бумагой от своего хлеба.
— У тебя нет рака, Кейли. По крайней мере, это не то, почему у тебя возникают предчувствия.
— Откуда ты знаешь? — Я откусила другой кусок из моего сэндвича, и жевая ожидала ответа, который он, казалось, не очень-то хотел давать.
Наконец, после трех укусов и двух ложных начал, Нэш завернул оставшийся бутерброд и засунул его между нашими напитками, затем сделал глубокий вдох и встретился с моим взглядом. Его лоб был покрыт морщинами, словно он нервничал, но его взгляд был спокойным. Решительным.
— Я должен рассказать тебе кое-что, и ты не поверишь мне. Но я могу доказать это. Так что не бесись из-за меня, ладно? По крайней мере, пока все не услышишь.
Я проглотила еще один кусок, затем завернула сэндвич и положила его на колени. Это не звучало, как новость, которую я должна слушать с пищей во рту. Нет, если только я не хотела уйти в отставку раньше, чем ожидала, с куском индейки в горле.
— О’кееей... В любом случае, это не может быть хуже, чем рак мозга, не так ли?
— Именно. — Он провел рукой по грязным волосам, встретил мой взгляд с такой интенсивностью, что мне стало почти страшно. — Ты не человек.
— Что? — Путаница в моей голове была словно спокойный белый шум, а я ожидала страха или даже гнева с яростью. Я была готова услышать что-то странное. Я была близко знакома со странностями. Но я понятия не имела, что сказать на слова «не человек».
— Либо твои тетя и дядя не знаю этого или почему-то они не хотят, чтобы ты узнала об этом, вот почему я не сказала тебе вчера во время завтрака. Но ты убиваешь меня со всем этим раком мозга. — Он внимательно смотрел на меня, вероятно, судя по выражению моего лица, как близка я к тому, чтобы взбеситься на него.
И, честно говоря, если бы я и понятия не имела, что он имеет в виду, я, возможно, была бы близка к этому.
— Я думаю, если бы они знали, что ты думаешь, что умираешь, они бы сказали тебе правду, — продолжил он. — Похоже, так или иначе, они собираются рассказать тебе об этом в скором времени, но я не хочу, чтобы ты думала, что я тоже лгал тебе. — Вспыхнули глубокие ямочки с небольшой улыбкой. — Или что у тебя рак.