— В истории нет мужчин баньши.
— Я знаю. — Нэш нахмурился и отпустил мою руку, чтобы скрестить свои руки на груди. — Истории пришли от людей, знающих о нас, но, похоже, они знали только о женщинах. Вас, девочки, довольно трудно не заметить, со всеми криками и плачем.
— Ха-ха. — Я начала толкать его, а затем застыла с поднятой рукой. Я только что защищала — хотя и шутливо — вид, к которому я утверждала, что не принадлежу. Или даже верю.
И вот, когда это дошло до меня. Когда все эти рассказы затопили меня.
Да, это звучит сумасшедше. Но я чувствовала, что это правда. И маленькие кусочки на самом деле имели смысл, таким образом, что они были более понятными, чем логичными.
Горло, казалось, распухло, и мои глаза загорелись слезами облегчения. Быть не-человеком было лучше, чем сходить с ума. И гораздо лучше, чем умирать от рака. Но самое главное, у меня были ответы — даже странные ответы — но это лучше, чем не знать. Чем сомневаться себе.
— Я баньши? — Две слезы упали, прежде чем я смогла поймать их, и я вытерла оставшуюся влагу рукавом. Нэш кивнул, и я повторила, просто, чтобы привыкнуть к этой мысли. — Я баньши.
Сказав это вслух, помогло последней частичке уверенности скользнуть на место, и я почувствовала, что моя грудь расслабилась. Один длинный выдох выскользнул из моего горла, и я опустилась на сиденье автомобиля, глядя в ветровое стекло на закат, который едва замечала. Напряжение, которое я даже не чувствовала, начало отпускать мое тело.
Нэш дал мне один ответ, но он вызвал десятки других, и мне нужно больше информации. Немедленно.
— Так почему же никто не знает о мужчинах баньши? И если ты парень, это делает тебя больше мужчиной фей?
Он потянулся за напитком, мышцы на руке смещались окрашенные красным цветом в последних лучах солнца.
— К сожалению, этот термин был придуман людьми, которые не знают о существовании мужчин баньши, потому что мы не вопим. Мы не получаем предчувствий.
Я нахмурилась.
— Так что же вас делает баньши? Я имею в виду, чем вы отличаетесь от... людей? — Даже приняв свою новую идентичность, это казалось странным относиться к себе, как к чему-то другому, а не человеку.
Он прислонился к дверной ручке машины Картера и сделал еще один большой глоток, прежде чем ответить.
— У нас есть другие способности. Но что я могу делать, не имеет смысла для тебя, пока ты не знаешь, что можешь сделать сама.
Я покачала головой, не понимая.
— Я думала, что я вестник смерти.
— Это то, кто ты, не то, что ты можешь делать. По крайней мере, это еще не все что ты можешь делать.
ГЛАВА 9
Я наклонилась вперед, согнув колени, чтобы избежать коробки передач, более любопытная, чем хотела сама себе признаться, в то время как ожидала продолжения. Но он повернулся и заглянул в окно.
— Мои ноги одеревенели. Давайте пройдемся. — Он толкнул дверь, не дожидаясь моего ответа.
— Что? — потребовала я, перегнувшись через корпус радиоприемника, чтобы посмотреть, как он растягивается на стоянке, мышцы напрягались и переходили, в то время как он вытянул обе руки над головой. — Ты собираешься держать меня в напряжении?
— Нет, только в движении. — Я застонала от нетерпения, и он нырнул в машину, чтобы улыбнуться мне. — Что, ты не можешь ходить и говорить в то же время? — его улыбка расширилась, и он захлопнул дверь перед моим лицом. У меня не было выбора, кроме как последовать за ним.
Вспыхнули автоматические огни, когда я ступила на бетон, осветив парк, пустынную площадку и часть пирса мягким желтым светом. Я обошла машину и дала ему руку, когда он потянулся за ней.
— Хорошо, я пройдусь. Начинай...
Нэш поцеловал меня, одной рукой обхватив изгиб моего левого бедра, и оставшееся предложение было потеряно навсегда. Когда он наконец оторвался, я тяжело дышала и жаждала чего-то, что едва могла осмыслить. Его взгляд встретился с моим, и я заметила, что его радужка все еще смешивалась с мягким желтым цветом. Или, может быть, она смешалась снова.
Внезапно его глаза, казалось, больше не были такими странными. И они вызывали мое восхищение.
— Так... твои глаза? — прошептала я, когда смогла снова заговорить, не отступая ни шага назад. — Это часть того, что делают мужчины баньши?
— Мои глаза? — Он нахмурился и моргнул. — Цвета сливаются, не так ли?
— Да. — Я наклонилась ближе, чтобы лучше разглядеть, и поскольку была так близко, то поцеловала его в ответ, слегка пососав нижнюю губу, затем погрузившись глубже. Возбуждение прошло через меня, когда он застонал и схватил меня за талию обеими руками. Его руки начали скользить ниже, и я отступила назад, когда испугалась осознания того, что не хочу, чтобы он прекратил.
— Гм... — Я откашлялась и сунула руки в карманы и, наконец, подняла глаза, чтобы встретиться с его наблюдающим за мной взглядом. — Твои глаза красивые, — сказала я, отчаянно пытаясь перевести разговор в нужное русло. — Но они не выдают тебя людям? Что ты... не человек?
— Эх. — Он отбросил прядь темных волос со лба и усмехнулся. — Это происходит только, когда я испытываю что-то... гм... действительно сильное. — Я чувствовала, что краснею, но он продолжал, как если бы не заметил этого. — Глаза баньши как кольцо настроения, но ты не можешь его снять. Ты не можешь прочесть свой собственные глаза, а люди вообще ничего не видят. Только другие баньши. — Он пристально посмотрел в мои глаза. — Твои тоже делают это. Оттенки синего, как океан, смешиваются как в Карибском бассейне джакузи.
О, прекрасно. Мой румянец стал ярче, пока я не решила, что мои щеки сгорят. Он мог видеть, что я думаю — чего я хочу — в моих глазах. Но я тоже могла видеть, чего он хочет...
— Расскажи мне все остальное. — Я повернулась к парку, мои руки все еще были в карманах. Я хотела бы узнать все — но больше всего я хотела переменить тему.
Нэш перешагнул парковочный упор и догнал меня в два прыжка.
— Люди говорят, что когда баньши вопит, она скорбит о мертвом или об вскоре-мертвом, но это не вся история. — Он взглянул, исследуя мой профиль. — Я дважды видел, как ты сдерживала свои крики. Что ты помнишь о времени, когда ты его отпускала?
Я вздрогнула от воспоминаний, не желая вновь вспоминать случай, из-за которого оказалась в больнице.
— Это было ужасно. Однажды я отпустила его, я не смогла затолкать обратно. И я не могла думать ни о чем другом. Это чувство полного отчаяния, затем этот ужасный шум, который, казалось, вырывался из моего горла. — Я перешагнула через древесную изгородь, ступив на покрытую толстым слоем щепок площадку, Нэш следовал за мной. — Крик управлял мной, а не наоборот. Люди смотрели, бросали кошельки и сумки, чтобы прикрыть свои уши. Эта маленькая девочка начала плакать и цеплялась за ее мать, но я не могла этого остановить. Это был худший день в моей жизни. Серьезно.
— Моя мама говорит, что первый раз всегда самый тяжелый. Хотя это не правильно, что ты сковываешь его.
Правда, его же мать тоже баньши. Не удивительно, что она так смотрела на меня. Она, вероятно, знала, что я не знаю, кто я.
Когда мы добрались до сердца игральной площадки — массивного деревянного замка с множеством башен, туннелей и катков — Нэш зашел под это снаряжение и подтянулся к первой балке.
— Наблюдала ли ты за предварительно-умирающим, когда он на самом деле... умирал?
Я подняла бровь в угрюмом развлечении, стараясь не смотреть на трицепс четко вырисовывающийся под короткими рукавами майки.
— Предварительно-умирающий?
Он усмехнулся.
— Это технический термин.
— Ааа. Нет, я ни на что не смотрела. — Я опустилась на низкую качель из шины, которая держалась на трех цепях, медленно раскачиваясь взад и вперед, пытаясь забыть слова, даже когда я их произносила. — Я пыталась остановить визг. Охранники вызвали моих тетю с дядей, когда я не смогла прекратить плакать, они отправили меня в больницу.
Нэш отпустить балку и присел на покрытой резиной лестнице рядом с катком, глядя на меня с расстояния нескольких метров.