— Так ты клянешься? — Спросил он, и она кивнула. — Ты знаешь, что Кейли может сказать, когда кто-то умрет? — Эмма снова кивнула, теперь ее глаза сузились, в них сияло любопытство, вперемешку со страхом. — Ну, иногда, при определенных обстоятельствах... она может вернуть их.
— С его помощью, — хрипло добавила я, но сразу подумала, что его участие было одной из частей, которые Нэш хотел бы сохранить в тайне. Но он поцеловал мой затылок, чтобы сказать, что все хорошо.
— Да, с моей помощью. — Его пальцы сжали мои, моя рука лежала у меня на коленях. — Вместе мы... вернули тебя. Вроде того. Все нормально. С тобой не случилось ничего плохого, и врач, вероятно, решит, что ты просто упала в обморок от стресса, или горя, или чего-то еще. Так же, как решил медик скорой помощи.
В течении почти минуты Эмма молчала, переваривая. Я боялась, что даже при тщательном влияние Нэша, она может волноваться, или начнет смеяться над нами. Но она только моргнула и покачала головой.
— Я была мертва? — Снова спросила она. — А вы, ребята, вернули меня. Я знала, что мой внутренний механизм еще работает, и я должна была чувствовать, что мне стало хуже, и я должна была знать, что упаду в обморок.
Я улыбнулась, радуясь, что она могла увидеть юмор в этой ситуации, а Нэш громко рассмеялся, все его тело дрожало у меня за спины.
— Ну, если повезет, мы заказали бесконечное здоровье для тебя, — сказал он.
Эмма улыбнулась в ответ, но ее лицо стало серьезным.
— Было ли это, как с другими? Я просто рухнула?
— Да. — Я ненавидела это чувство, рассказать ей о ее собственной смерти. — В середине фразы.
— Почему?
— Мы не знаем, — сказал Нэш, прежде чем я смогла ответить. Я промолчала, потому что технически это было правдой, даже если это была и не вся правда. Я не хотела вмешивать Эмму во что-то, где участвует психически-нездоровый Жнец.
Она на мгновение задумалась, скользя пальцами по белому одеялу. Когда в ее руках оказался прикроватный пульт, она подняла его, глядя на кнопки, затем встретилась с моим взором.
— Как ты это сделала?
— Это... сложно. — Я искала нужные слова, но они не приходили. — Я не знаю, как это объяснить, но это не очень и важно. — По крайней мере, не настолько, чтобы беспокоить Эмму. — Важно то, что ты в порядке.
Она нажала кнопку на пульте, и изголовье кровати поднялось на несколько дюймов.
— Так что же случилось с Джулией?
Это был вопрос, которого я боялась. Я взглянула на колени, где наши пальцы были переплетены. Затем посмотрела на Нэша, надеясь, что у него есть идеи получше, менее травмирующий способ объяснить все это.
— Она умерла вместо тебя.
Но, видимо, других идей не было и у Нэша.
— Мы спасли тебе жизнь, и мы сделали бы это снова, если бы могли. Но смерть, как и жизнь в некоторых отношениях, эм... Все имеет свою цену.
— Цену? — Эмма вздрогнула, и ее рука сжала пульт. Кровать опустил ниже, но она даже не заметила этого. — Вы убили Джулию, чтобы спасти меня?
— Нет! — Я потянулась к Эмме, но она в ужасе отпрянула к подушкам. — Мы не имеем ничего общего со смертью Джулии! Но когда мы не отдали тебя, мы создали своего рода вакуум, и надо было чем-то его заполнить. — Это было не совсем так. Но я не могла объяснить, что этой цены не должно было быть, не сообщив ей о Баньши и Жнецах, и других более темных вещах, которые я даже сама не понимала, пока еще.
Эмма немного расслабилась, но не придвинулась ближе к нам.
— Знали ли вы это, когда спасали меня? — Спросила она, и снова я была удивлена тем, насколько проницательны ее вопросы. Из нее, вероятно, получилась бы лучшая Баньши, чем с меня.
Нэш у меня за спиной прочистил горло, готовясь к ответу.
— Мы знали, что есть такая возможность. Но твой случай был своего рода исключением, поэтому мы надеялись, что этого не произойдет. И мы понятия не имели, кто пострадает вместо этого.
Эмма нахмурилась.
— Так ты не чувствовала ее смерть?
— Нет, я... — нет. Я даже не думала об этом, пока она не спросила. — Почему я не знала о ее смерти? — спросила я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Нэша.
— Потому что причин для ее смерти... — то есть решения Жнеца взять ее, — не существовало, пока мы не вернули Эмму обратно. Это доказывает, что Джулия не должна была умереть.
— Она не должна была умереть? — Эмма прижала больничную подушку к груди.
— Нет. — Я наклонилась в объятия Нэша и сразу же почувствовала себя виноватой, потому что она только что умерла. Но там не было никого, чтобы я могла опереться. Так что я снова села, но не смогла заставить себя отпустить его руку. — Что-то не так. Мы пытаемся понять это, но мы не уверены, с чего начать.
— А я должна была умереть? — Ее взгляд сверлил меня. Я никогда не видела, чтобы моя лучшая подруга выглядела такой уязвимой и испуганной.
Нэш твердо покачал головой, я видела это краем зрения.
— Вот почему мы вернули тебя. Жаль, что мы не смогли помочь Джулии.
Эмма нахмурилась.
— Почему?
— Мы... не были достаточно быстрыми. — Я поморщилась, разочарование и гнев по поводу моей собственной неспособности скручивали мой кишечник. — И я, конечно, использовала все силы на тебя.
— Что это значит... — Но прежде чем она смогла закончить вопрос, дверь открылась, и женщина средних лет в халате вошла внутрь. Она несла папку, сзади следовала очень взволнованная госпожа Маршалл.
— Эмма, я считаю, эта женщина пришла к вам? — Врач взяла папку в другую руку, а госпожа Маршалл прошла мимо нее и бросилась к кровати, где чуть не раздавила свою младшую дочь в объятиях.
Вдруг кровать накренилась под нами, Нэш и я спрыгнули с матраса, пораженные.
— Извините.
Эмма вырыла пульт из-под ног, куда он упал.
— Гм, мы пойдем, — сказала я, пятясь к двери. — Мой отец должен прилететь сегодня вечером, и мне действительно нужно поговорить с ним.
— Твой отец возвращается домой? — Все еще сжатая в объятиях, Эмма убрала волосы ее матери в сторону, чтобы могла видеть меня, и я кивнула.
— Я позвоню тебе завтра. О'Кей?
Эмма нахмурилась, когда ее мать устроилась на кровати, но кивнула, врач открыла для нас дверь. С ней все будет в порядке. Хорошо это или плохо, но мы спасли ей жизнь, по крайней мере сейчас. И если повезет, она не попадется на глаза другому Жнецу еще очень, очень долгое время.
Госпожа Маршалл помахала мне рукой, пока перед нами закрывалась дверь, и последнее, что я услышала, как Эмма настаивала, что она бы позвонила, если бы у нее все еще был бы ее телефон.
Наши шаги стучали по темным плиткам когда мы проходили мимо станции медсестер, направляясь в сторону тяжелых двойных дверей, ведущих в зал ожидания. Сейчас было только четыре часа дня, а я была исчерпана. Першение в горле напомнило, что мой голос все еще звучит, как у лягушки.
Я едва закончила эту мысль, когда знакомый голос назвал мое имя, он раздавался позади белого коридора. Я застыла в замешательстве, но Нэш остановился только тогда, когда заметил, что остановилась я.
— Я подумал, что ты, возможно, захочешь чего-то теплого для своего горла. Похоже, что ты действительно вымоталась сегодня.
Я повернулась, чтобы увидеть Tода с бумажным стаканчиком, другой рукой он опирался о пустой стенд.
Нэш напрягся.
— Что случилось? — Спросил он. Но он смотрел на меня, не на Тода.
Я взглянула на Жнеца, подняв брови. Toд пожал плечами и ухмыльнулся.
— Он не может меня видеть. Или слышишь, если я не захочу этого. — Затем он повернулся к Нэшу, и я поняла, что все, что он сказал дальше, Нэш услышал. — И пока он не извинится, то и я буду продолжать все наши разговоры без него.
Нэш напрягся, проследив за моим взглядом, но он, видимо, видел пустой коридор.
— Черт возьми, Toд, — сердито прошептал он. — Оставь ее в покое.
Тод улыбнулся, словно бы мы разделяли общую шутку.
— Я даже не коснулся ее.
Нэш заскрежетал зубами, но я закатила глаза и заговорила прежде чем он успел что-то сказать, о чем мы все будем сожалеть.