— Скучаешь по друзьям? — без обиняков спросил цыган.
Влад раздраженно пожал плечами, мрачно уставившись в свою тарелку. Чего он делать точно не станет, так это отчитываться — тем более перед ним!
Назар еще пару раз предпринимал попытку завязать беседу, но Влад откликался с откровенной неохотой.
— Ты просто нелюдь какой-то, — разозлился, в конце концов, цыган. — Ты хоть разговаривать умеешь?
— А ты что, глухой? — сердито огрызнулся Влад, с недовольным видом ковыряясь в тарелке.
Черные выразительные глаза его собеседника сузились.
— Как тебя терпели твои соседи по столу? Хотя… может, потому они все и разбежались?
Ну, это уж слишком — по больному ножом! Выпрямившись, Влад с силой сжал деревянную трезубую вилку.
— Заткнись, — с холодной яростью процедил он. — Я тебя сюда не звал и общаться ни с кем не хочу! Ясно?
— Пошел ты… — Назар скривился. — Только такой болван как ты мог свалиться с лошади по время побега!
Если бы Влад не успел развить самообладание при общении с Николя, эти слова стоили бы цыгану если не жизни, то нескольких выбитых зубов — точно.
— А твоей смелости не хватило даже на попытку побега, — Влад коротко рассмеялся. — Так что давись своей зеленью и молчи, травоядное!
ХХХ
Влад встал в последнем ряду в полном одиночестве — чему только порадовался.
Дождь почти прекратился, и все же редких тяжелых капель, падающих с серо-стальных небес, парню хватило, чтобы намокнуть и заодно окончательно разозлиться. Впрочем, в ту минуту его раздражало и злило буквально все.
Ученики разобрали деревянные мечи и вновь выстроились. Лениво повторяя движения Жозефа, Влад с мрачным любопытством рассматривал его. За одну ночь их длинноволосый страж как будто состарился, и если раньше он выглядел лет на тридцать, то теперь ему смело можно было дать все сорок.
Прошло около получаса, когда до Влада донесся какой-то новый звук в общем шумовом потоке, и в поисках его источника юноша недоуменно огляделся и только потом догадался взглянуть на небо. Среди серой мглы облаков возникло темное пятно, постепенно увеличивающееся в размерах.
— Роберт? — раздался удивленный голос Назара. — Что-то рановато…
Однако онемевший от изумления Влад уже догадался, кто это. Не вполне доверяя собственным глазам, он наблюдал, как пятнышко превращается во всадника — и этим всадником был вовсе не Роберт.
Наездник затормозил в нескольких метрах над крышей, и все присутствующие ошеломленно смотрели, как он бросает один конец длинной толстой веревки.
У Влада пересохло во рту, он перевел взгляд на не менее пораженного Жозефа. Его карие глаза встретились с черными стража, и тот хрипло выкрикнул:
— Ну что стоишь?! Быстрее!
Разом придя в себя, Влад вцепился в веревку и за один миг добрался до балансирующей в воздухе лошади. Дыхание его сбилось, сердце словно разбухло и, казалось, застряло где-то в горле, но Влад сейчас не обращал на подобные мелочи внимания. Устроившись позади всадника, он, наконец, обрел дар речи:
— Костя, ты гений!
— Я знаю, — ухмыльнулся тот и с силой ударил скакуна каблуками.
И снова ветер, на сей раз смешанный с дождем, ударил ему в лицо, и снова где-то внизу раздавались крики, а одна из пущенных стрел едва не достигла цели… Однако на этот раз Косте понадобилось всего несколько секунд, чтобы раствориться в небесах.
Глава 8. С другом
Мокрый до нитки, продрогший от порывистого холодного ветра, Влад, тем не менее, чувствовал себя необыкновенно счастливым. В крови бушевал адреналин, а губы непроизвольно растягивались в улыбке при одной только мысли о ярости Николя, упустившего любимую жертву.
— А куда мы летим? — выкрикнул он.
— В очень уютное местечко, — донесся, словно издалека, взбудораженный голос Кости.
Грязно-серая череда скал сменилась разноцветными полями, тянувшимися до самого горизонта. Влад глянул вниз, и калейдоскоп красок и форм невольно заворожил его. Возможно, это было следствием скорости, которую развил их крылатый скакун — стремительный полет кружил голову и немного пьянил.
— Когда уже? — громко осведомился беглец, покрепче вцепившись спутнику в плечи.
— Минут через двадцать, — бодро отозвался Костя.
Влад ужаснулся. Почти полчаса верхом на лошади, да еще высоко в небе — самоубийственный эксперимент!
Наконец вдали замаячил лес, и Костя крикнул, стараясь заглушить вой ветра: