Выбрать главу

Приятели сытно и вкусно питались, долго спали по утрам, и огорчало Влада в сложившихся обстоятельствах только одно: его отношения с очаровательной хозяйкой коттеджа дальше многозначительных переглядываний и обмена улыбками так и не зашли.

— Ну, сделай какой-нибудь решительный шаг, — посоветовал ему однажды Костя, когда они готовились ко сну.

Влад, сердито поправляя простыню, недовольно осведомился:

— Какой, интересно? Признаться в любви? Так любви пока нет! Просто сильная симпатия.

— А зачем любить, чтобы признаваться в любви? — искренне удивился друг, вальяжно развалившись на собственной постели и с насмешливым любопытством следя за собеседником. — Раньше ты не был таким щепетильным. Так что, полагаю, Таисия тебе не просто нравится… Ну не знаю, пригласи ее на свидание, что ли!

Влад разъяренно обернулся к нему:

— Какое еще к черту свидание?! Мы с ней и так постоянно видимся!

— Ну и что? — резонно заметил Костя, взбивая подушку. — Со своей последней девушкой ты познакомился в университете. С ней ты тоже постоянно виделся на занятиях. Разве это помешало пригласить ее на свидание?

Влад не нашелся с ответом. Сердито засопев, юноша плюхнулся на кровать и торопливо отвернулся к стене.

Пригласить на свидание! А если Таисия рассмеется ему в лицо?! Все-таки она — эльф, а он — просто человек!

ХХХ

Другие обитатели деревни показывались нечасто. И все-таки приятели успели заметить, что женщины здесь поголовно красивы, а внешность мужчин отличается некоторой слащавостью. Возможность рассмотреть эльфов детальнее пока не представилась — при встрече они демонстративно отворачивались.

— Мне кажется, нас избегают, — заметил как-то за завтраком Костя.

Влад состроил скептическую гримасу:

— Нужны мы им!

— Они действительно избегают, — невозмутимо подтвердила Таисия, намазывая маслом хлеб. — Они перестали и со мной общаться.

— Почему? — изумился Влад. — Чем мы плохи?

— Тем, что всего лишь люди, — ответила девушка, слабо улыбнувшись.

Влад покраснел и со злостью воткнул вилку в помидор.

— Ах, вот как! Мы малоразвитая порода, да?

Таисия вздохнула:

— Увы… по нашим меркам… это даже забавно, если учесть, что мы, эльфы, и сами собираемся присоединиться к племени людей.

— Это как? — от удивления Влад даже перестал сердиться.

— Понимаешь, один колдун когда-то уговорил эльфов пройти путь человека.

— Зачем? — вмешался в разговор Костя. — Быть человек лучше, что ли?

— Человек может стать богом. Эльф — нет, — серьезно пояснила Таисия. — Правда, на это могут уйти миллионы лет…

— О, заманчивая перспектива! — саркастично воскликнул Костя. — Какая разница, что будет через миллион лет? Люди столько не живут!

— Живут… Правда, не всегда помнят…

Костя и Влад скептически переглянулись.

— А вот эльфы живут в одном и том же облике долгие тысячелетия, а умирая, сразу возвращаются туда, откуда пришли изначально.

— И куда же? — одновременно спросили друзья.

— Считается, что мы становимся звездами…

Влад содрогнулся:

— Тогда действительно лучше стать человеком. Висеть в космосе и сиять — это ж кошмар!

— Вот некоторые из эльфов, и я в том числе, и согласились опробовать идею этого… м-м… господина. Мы покинули наш мир и поселились здесь.

— Погоди, — вдруг встрепенулся Костя. — Ты хочешь сказать, тебе тысяча лет?!

— Чуть меньше, — кивнула девушка. — Правда, здесь я живу всего пару столетий.

— Всего! — ошеломленно пробормотал Влад и потряс головой. Полученная информация не укладывалась у него в голове. — Знаешь, ты неплохо сохранилась! Больше восемнадцати и не дашь!

Костя нервно засмеялся. Таисия же осталась серьезной:

— Эльфы не стареют.

Повисло неловкое молчание, которое минуту спустя нарушил неуверенный Костин голос:

— А как ты намерена стать человеком?

— Благодаря произведенному магом обряду мы стали смертной породой, — отозвалась Таисия. — Более того, после смерти каждый из нас обратится в птицу. Пока мы будем в подобном облике, мы сохраним свою память и чувства. А после повторной смерти начнется цикл человеческих перерождений.

Взгляд Таисии пересекся со взглядом Влада, и парню показалось, что в черных глазах эльфа затаилась грусть.