Борис Иванович Багрянцев
Отдать швартовы!
— Вот тут на Балтике, — доносился до Юрки хрипловатый голос деда, — начинался «путь из варяг в греки». Я это к тому говорю, что проходил он, между прочим, и по Ладоге. Смотри сюда. Из Ладоги по реке Волхов спускались заморские гости, так купцов тогда называли, в озеро Ильмень. А оттуда по реке Ловати добирались они до Западной Двины…
Об этих «гостях» Юрка слышал когда-то в школе. Юрка за них даже двойку схватил. Кому, спрашивается, интересно слушать, как они, надрываясь, волокли свою мануфактуру к Днепру! Видали мы этих варягов. Заскучавший Юрка хмыкнул и все свое внимание перенес на телевизор: начинался футбол. Полузащитник гостей сразу же ввел в прорыв своего форварда.
Между тем тот упал и начал кататься по траве. Болельщики повскакивали с мест, требуя у судьи пенальти. Дадут или не дадут? Не дали. Подбитый футболист вскочил на ноги, и игра возобновилась. Теперь Юрка снова мог воспринимать не только футбол, но и кое-что еще. Голос деда коснулся его ушей. Юрка послушал немного и сделал телевизор потише. Его заинтересовала…
…ОДИССЕЯ АРЧИБАЛЬДА ДЖОНСА
В отроческие годы Арчибальд Джонс сбежал из монастыря, где после смерти родителей из него хотели воспитать угодного богу человека. Этим и объясняется кличка Монах, прилипшая к нему на всю жизнь. Больше тридцати лет страшный Монах разбойничал на морских путях, ведущих из Америки, Африки и Ост-Индии в Старый Свет. Немало золота, серебра и драгоценных камней осело в сундуках удачливого пирата. Настал день, когда сэр Джонс (титул был пожалован ему за щедрые отчисления в казну) собрался на покой. Многие пираты, разбогатев, вкладывали деньги в промышленность, земледелие и торговлю. Сэр Джонс решил последовать их примеру.
Итак, весной 1555 года проездом в Лондон Арчибальд Джонс остановил коней у придорожной корчмы, чтобы выпить кружку эля и перекусить. Своими манерами и громким голосом он вызвал неудовольствие человека, сидевшего к нему спиной за соседним столом. Когда сэр Джонс во всю глотку заорал песню, тот не выдержал и повернулся к нему:
— Я бы попросил вас, милейший, доставить мне удовольствие и не реветь здесь как бык. От вашего голоса у меня портится аппетит.
От такой наглости сэр Джонс оторопел. Недолго раздумывая, он направился к незнакомцу с намерением оторвать ему уши. Какие-то люди преградили ему дорогу. Но молодчики Джонса, поднаторевшие в абордажных схватках, накинулись на них, как волки на овец. Побледневший незнакомец обнажил шпагу и настороженно ждал. Хозяин корчмы пытался схватить Джонса за рукав и что-то сказать, но разъяренный Монах грубо оттолкнул его прочь. Он взглянул на шпагу в руках противника и криво ухмыльнулся — этих дворянских штучек он не понимал. Потом вытащил из ножен тяжелый пиратский нож и с пяти шагов всадил незнакомцу в грудь. Тот свалился, даже не охнув. Взволнованный хозяин подбежал к нему, расстегнул костюм, прижался ухом к груди. Сердце не билось.
— Что вы наделали? — сказал он, поднимаясь. — Вы убили члена королевской семьи.
Сэр Джонс побледнел как мел. Теперь спасти от казни его могло только собственное проворство. Переодевшись в платье простолюдина, всю ночь он гнал лошадей, чтобы успеть прихватить из дома хотя бы часть припрятанных богатств.
Знакомый капитан, которому сэр Джонс однажды оказал маленькую услугу, согласился тайно взять его к себе на борт.
Как оказалось, корабль направлялся в какую-то Московию, куда два года назад случайно заплыл Ричард Ченслер при попытке Северным морским путем пройти в Индию и Китай. Сразу после возвращения Ченслера на родину купцы основали «Московскую компанию», которая получила монополию на всю торговлю в тех областях. Теперь купцы этой компании направлялись туда, чтобы всерьез торговать с русскими людьми. Трюмы ломились от товаров. Лишь один сэр Джонс вез жалкий мешок с дешевыми сукнами, пистолями и часами, которыми снабдил его великодушный капитан.
Ветер быстро гнал корабли на восток. Море, словно набегающая дорога, само катилось под киль корабля. Без особых приключений достигли Северной Двины. Сэр Джонс был рад сойти на незнакомый берег. Зато купцы, надеявшиеся Северным путем достичь Китая, решили плыть дальше. Доверив сэру Джонсу изрядную толику своих товаров, они подняли паруса и растаяли за горизонтом.
В тот год царь Иван милостиво разрешил англичанам беспошлинно торговать в своей стране. Осмотревшись, сэр Джонс с удивлением обнаружил, что Московия — громадная земля, богатая воском и медом, льном и коноплей, кожами и рыбьим зубом, пенькой и корабельным лесом. А драгоценную пушнину — соболей и куниц, горностаев и выдр, бобров и лисиц — русские отдавали почти задаром.
Дела шли успешно. Торговля процветала. Через полгода сэр Джонс удвоил доверенный ему капитал, через год — утроил. В Холмогорах, у самой пристани, он поставил крепкие каменные амбары, завел прядильную мануфактуру, выстроил себе просторный дом для жилья. Из его окон он ревниво поглядывал на испанские и голландские корабли, которые вслед за английскими нашли дорогу в эти места.
А компаньоны словно в воду канули. Ходили смутные слухи, что далеко на востоке какой-то корабль раздавило льдом, а на людей напало дикое племя самоедов.
Разворачивая дела, энергичный англичанин предпринял путешествие в Москву. Много дней, поражаясь размерам страны (ее бесконечность напоминала ему океан), катил он на санях в русскую столицу. Город показался ему огромным. Лондон с предместьями и то, наверное, уступал Москве по величине. Среди необозримого множества раскиданных так и сяк деревянных домов и каменных хором сэр Джонс отыскал на Варварке подворье, где обосновались его земляки.
Толкаясь в торговых рядах, сэр Джойс видел множество привозного товара из разных стран. В ювелирных рядах шкафы и столы ломились от драгоценностей. В венецианских хрустальных вазах отражались золотые и серебряные братины. Во всей Европе не было столько драгоценностей, сколько в одной Москве. Изумруды, бечеты, яхонты, лалы, бирюза и жемчуг блистали и искрились на приемах у царя и бояр, украшали церковные книги и посуду в богатых домах, оружие начальных людей.
Драгоценности шли с Востока. И англичанин, как гончая, почуявшая след, устремился туда. Больше месяца добирался он до Астрахани по Волге-реке. Путь был небезопасен. Сторожевые городки встречались редко, разбойники — гораздо чаще. Их струги, легкие плоскодонные суда с отвесными бортами, невозможно было догнать. Впрочем, и уйти от них можно было только с помощью бога. Разбойники весьма ловко управляли веслами, а при попутном ветре ставили паруса. Русские купцы называли этих пиратов вольными казаками и, чтобы уберечься от них, сбивались в огромные караваны в несколько сотен судов.
У острова Четырех Бугров при впадении Волги в море англичанин перевалил свои товары на морские суда, которые взяли курс на Шемаху. Через неделю плавания подошли к пристани в устье речки Низабад. Товары перегрузили на вьюки и тронулись дальше. Каменистая дорога шла в гору. По обочинам белели лошадиные, верблюжьи и ослиные кости. На расстоянии дневного перехода друг от друга стояли караван-сараи. Их крепкие стены надежно защищали от разбоя. За ними усталых купцов ждала еда и постель, лошадей — конюшня и овес.
В Шемахе сэр Джойс не задержался. Жажда наживы уводила его все дальше и дальше на юг. Солнце палило. Ни одно облачко не показывалось на небе. От жары земля высохла и потрескалась. Пали три верблюда и шесть лошадей. Путники забыли вкус воды.
Только к исходу четвертого месяца пути сэр Джонс достиг Персидского залива. Из его вод поднимался удивительный остров. Это и был Ормуз. На здешние рынки стекались драгоценности со всего света, а близ самого острова искусные ныряльщики доставали самый крупный в мире жемчуг — гурмыжские зерна. У сэра Джонса жадно загорелись глаза. Он понял, почему побывавшие здесь русские люди говорили: «Аще бы свет был перстнем, Ормуз был бы его камнем».