Прокуратура на пару с сыскарями проверили все мало-мальски значимые версии — секты, черных риелторов, еще что-то, — пусто и глухо. Более того — все эти люди даже не были толком друг с другом знакомы, максимум здоровались, встречаясь в лифте или у подъездов. Да и то маловероятно, народ нынче пошел неприветливый. Он соседей по собственной площадке в лицо зачастую не знает.
Но не сам факт столь странных самоубийств заставил Ровнина срочно высылать туда группу, а то, что случилось несколько лет назад. Тогда на «Речном вокзале», не так уж далеко от места, куда сейчас ехали сотрудники отдела, уже имел место быть аналогичный случай. В одном из домов началась подобная цепочка самоубийств, правда, не столь скоротечных, тогда это длилось почти год, но и жертв было больше — восемь. Может, оно бы и дольше продолжалось, но у кого-то хватило ума подключить отдел, и Вика довольно быстро обнаружила след заклинания. Но след — не преступник, его в машину не затолкаешь. А вот злодей оказался расчетливый, хитрый и явно сведущий в магии, причем такой, что чернее некуда. Он забирал жизненную силу самоубийц, а это страшное и очень скверное дело. Еще большую поганость придавало ему то, что этот злодей, скорее всего, сам и доводил людей до греха.
— А это как же такое возможно? — удивился Колька.
— Возможно, Николай, почти все. — Пал Палыч вздохнул. — Вопрос в другом, в том, как это пресечь.
След заклинания, который увидела Вика, в результате толком никуда и не привел — был он старый и терялся за пределами квартиры последнего по времени самоубийцы. Не худо было бы посадить засаду, но где ждать этого колдуна — неясно, в доме том десять подъездов было. Да и сколько по времени ждать придется — тоже непонятно. Но и так это дело оставлять никак нельзя было, и тогда Ровнин принял решение использовать один из артефактов, хранящихся в отделе.
— У нас и артефакты в отделе есть? — воодушевился Колька. — Круто. А чего мне их не показывали?
— Потому не показывали, что любопытства у тебя много и руки ты тянешь куда не надо постоянно, — подал голос Герман. — Да ладно, не дуйся. Мне тоже не все показывают.
— Я так думаю, что все их из нас только Ровнин видел, — согласился с ним Пал Палыч. — И то не факт.
В данном случае работали с артефактом, который носил кодовое название «Двойное зло» — подлинных названий никто не знал, как зачастую и изготовителей этих устройств. Впрочем, со слов Германа, в некоторых случаях было неясно даже, что предмет вообще делать может. «Двойное зло» экстраполировало вред заклинания на самого заклинателя, причем с нанесением тому двойного предполагаемого урона. Поле действия артефакта было не так уж велико, но вполне достаточно для дома, где происходили массовые самоубийства, и откуда в разные стороны уже начали разъезжаться напуганные жильцы.
Спустя пару недель артефакт сработал, это определили по его внешнему виду — в заряженном состоянии он выглядел как огромный кусок хрусталя, в опустошенном больше напоминал обычный булыжник.
С тех пор о злобном колдуне ничего слышно не было, хотя Ровнин очень расстроился, что не удалось его прищучить. Тем не менее, самоубийства прекратились, и район зажил своей привычной жизнью. И вот на тебе — опять почти то же место, такие же признаки, разве только что дом другой. Хотя — не только дом. Почерк преступника другой, пять человек за две недели — это вообще за гранью понимания. И нахальства.
— Так, может, это не он, может, кто другой? — предположил Колька.
— Может, — согласился Пал Палыч. — Доедем — посмотрим.
Кончики Колькиных пальцев внезапно обдало холодом. Он удивленно завертел головой и увидел в окне какую-то черную громаду недостроенного здания.
— Елки-палки, — раздалось с водительского места. — Вот тебе и раз.
— Вика? — Пал Палыч глянул на девушку, которая массировала виски.
— Как молотком ударило, — скривилась та.
— А это чего? — Колька глянул на оперативника.
— «Амбрелла», — сказал тот. — Ховринская больница, проклятое место. Опять, стало быть, она ожила. Когда ее снесут уже?
— Может, снова сатанисты чудят? — предположил Герман.
— Может, — вздохнул Пал Палыч — А может, и нет. И стоит же такая гадость на земле, как гнойник какой-то.
— Я до лета туда не полезу, — категорично заявил Герман. — Ну нафиг, там даже без всякой нечисти ногу можно сломать. Провал на провале, и арматура везде понатыкана.