— Ты не такая, — шепчет Уилер. — Ты сильнее. Что с тобой стряслось? Кто такой Адам?
— Не знаю, как нам это пережить. Не знаю, как нам взять верх. Кроме нас, в мире никого не осталось. После нас — уже никто.
Уилер мотает головой, не желая в такое верить.
— Так что у меня всё. Я сейчас выйду за дверь и забуду, кто я такая, а потом стану тобой, Мэрион, и тебе трподётся придумать, как из всего этого выбираться, потому что у меня не получается. — Она встаёт и выходит из поля зрения камеры. Слышно, что дыхание у неё глубокое и тяжёлое. Речь начинает искажаться. — Господи, глаза-то как болят. По-моему, олр начинает инфт млэй внутри меня.
Слышен звук открывающейся двери, а затем запись обрывается с пронзительным звуком и вспышкой света.
Какую-то долгую минуту Уилер смотрит на потемневший экран.
Она никогда не видела себя такой слабой, и такая наглядная демонстрация очень больно бьёт по её самолюбию. Она чувствует отчуждённость от того, что видела, словно бы это происходило в параллельной вселенной. Эта версия её самой вызывает у неё отторжение и омерзение. От понимания того, что эта версия до сих пор сидит где-то внутри неё, тоже не легче. Не складывается. Я смотрю на те же самые факты. Почему у неё опустились руки? Что она знала такого, что не знаю я?
Кто такой был Адам?
Ответ на этот вопрос столь очевиден и столь гадок, что она инстинктивно не принимает его на веру. Она ходит вокруг ответа, зондирует, пытается найти причины отбросить его, но бежать некуда. Адам был кем-то, кого она знала на момент записи видео, но вся память о нём впоследствии была стёрта из её разума. Адам был кем-то, чья безопасность тревожила её так сильно, что страх сковывал душу. Кем-то, кто мыслил сходным образом. Кем-то, с утратой кого она не могла бы смириться.
И всё же утратила.
Но что если…
(Но если уж идти сначала, как эту камеру вообще построили? Вопрос открытый. Уилер предполагает, что Хьюз построил её для практического испытания какой-то теории, после чего несколько удачных совпадений сделали из камеры штаб их войны. Кто-то по случайности открыл SCP-3125, находясь в камере, сделал для себя заметки, по которым потом был сделан набросок записи в базе SCP и сформулированы условия содержания; большую часть бумаг и оборудования принесли те, кто явился позже… Такое могло случиться…)
Но что если это помещение — не единственное?
В голове незваной гостьей всплывает мысль. Зона 41 почти безлюдна. В частности, в паре сотен метров под Зоной 41 есть пустая лаборатория тяжёлого машиностроения, подземный комплекс размером со стадион для хоккея. Самодостаточный, в идеальном состоянии, полностью заброшенный. Законсервирован, изначальное предназначение забыто. За тот период, который сохранился в памяти, туда никто не входил. Построен бог-знает-сколько десятков лет назад мёртвым поколением учёных-антимеметистов.
Что если именно там мы построили наше оружие?
Верю ли я в то, что я настолько умна? Что я и моя команда до такой степени предусмотрительны? Что нам так сильно улыбалась удача?
Она поворачивается, чтобы взглянуть на шлюз, прикидывая числа в голове.
Отдел Антимеметики, если не считать меня: тридцать восемь человек. До следующего захода сорок два дня. Это уже в следующем году. Будет слишком поздно. Если выйду из камеры сейчас, больше я сюда не вернусь. Плана лучше, чем тот, который у меня есть, уже не будет.
Кроме нас, в мире никого не осталось. После нас — уже никто.
Ким так глубоко погрузился в работу за терминалом, а шлюз работает так тихо, что начавшийся цикл открытия чуть было не проходит для него незамеченным.
— Надо обыскать тебя на предмет записок, — начинает он, но тут же замечает, что Мэрион Уилер лежит в позе эмбриона на полу тесного цилиндра и хватает ртом воздух так, словно только что пробежала марафонскую дистанцию. Ким протягивает руку, но она лишь мотает головой и остаётся лежать, подогнув колени к груди и судорожно вдыхая.
— Да что там стряслось-то такое, света ради? — спрашивает Ким.
— Просто надо… — выдыхает она, — …отдышаться. Ещё пару… секунд и буду в порядке. Уу-уф. Кажется, на секунду я отключилась, могла и хапнуть немного. Уу-уф. Вроде я в порядке. План помню.
На секунду Ким кажется смущённым и взволнованным, но потом его словно подменяют.
— Ты не должна ничего помнить… что ты сделала?