— Я знаю, как одолеть тебя, — произносит она.
— Нет, — обращается к ней SCP-3125. — Не знаешь.
Лифт останавливается на тридцатом подземном этаже, створки его дверей со скрежетом разъезжаются. В течение какого-то долгого времени открытый лифт стоит на месте. Сверху, из шахты, доносятся звуки того, как превращаются в крошево всё новые части Зоны 41.
Мэрион, по-прежнему лёжа в углу, вяло произносит:
— У SCP-3125 нет голоса.
— Ещё как есть, — отзывается тот.
— SCP-3125 — пятимерная аномальная метастазирующая масса дурных мемов, дурных антимемов и всего в этом диапазоне, которая просачивается в нашу физическую реальность. Она не обладает ни разумом, ни сознанием. Она неспособна общаться. У меня слуховые галлюцинации.
— Знаешь, что я в тебе терпеть не могу, Мэрион? — фыркает SCP-3125. — Ты постоянно, неизменно всё делаешь не так… но всё же по-прежнему жива. Столько проигранных битв, столько лет всей этой проигранной войны, но каким-то образом ты всегда выходишь из этих переделок без единой царапины, дуриком, на чистом везении. Ты всегда последняя уцелевшая. Не заслуживаешь ты такого везения. Никто не заслуживает.
Пока он говорит, Уилер тяжело опирается на лучемёт, как на костыль, и поднимается на ноги. Упирается плечом в стену кабины лифта, по-прежнему не открывая глаз. Собравшись с силами, она разжимает веки. Перед ней — пустой коридор. В дальнем конце коридора — шлюз из сверхупрочнённого белого сплава в фирменном стиле Барта Хьюза, достаточных размеров, чтобы мог проехать грузовик. Рядом со шлюзом — панель. Снова закрыв глаза, Мэрион ковыляет вперёд, помогая себе лучемётом и нащупывая путь вытянутой рукой.
— Должен кто-то быть последним, — проговаривает она сквозь зубы. — Должен кто-то быть лучшим.
— Твоя команда мертва, — говорит SCP-3125. — Разум каждого из них был выдернут, как глазное яблоко. Теперь это пустые люди, с дырой на том месте, где были их мозги. Кончилась война! Наконец-то! Осталась только ты, Мэрион, отдел из одного сотрудника! И ты умираешь от передозировки мнестиков в двух сотнях метров под землёй, никому нет до тебя дела, никто не знает, что ты жива, а против тебя — бессмертная, неубиваемая идея.
Уилер доходит до шлюза и вслепую шарит по панели, пока не находит разъём для своей карточки доступа. Несколько секунд ничего не происходит, потом загорается зелёная лампочка, размыкаются огромные механические запоры и дверь отъезжает в сторону, производя не больше шума, чем раскрывающийся лепесток цветка. Хьюз всегда придерживался мнения, что шум — признак некачественной инженерной работы.
Слышно, как за спиной Мэрион грузовой лифт закрывается и едет на первый этаж. Очевидно, что кто-то вызвал лифт, чтобы отправиться следом за ней.
— Идеи можно убить, — произносит она, заходя в шлюз.
— И как?
— Идеями получше.
Закрывается шлюз, закрывается гермозатвор. SCP-3125 остаётся снаружи.
Если что-то может пересечь границу между понятийным пространством и реальностью, принять физическую форму, то значит, эту границу можно пересечь и в обратном направлении. Должна быть возможность взять нечто физическое, механически извлечь ту идею, которую оно воплощает, усилить эту идею и транслировать её в понятийное пространство. Более масштабную идею. Лучшую идею, специально разработанную для борьбы с SCP-3125.
Идеал. Движение. Героя.
Машина, которую нужно построить Уилер, размером с олимпийский стадион, а у неё нет даже доли нужных познаний в области тяжёлого меметостроения для такой задачи, не говоря уж о материальных ресурсах и времени. Но она знает — кто-то ей об этом рассказал, но она не помнит, кто именно — что оперативник отдела антимеметики уже в первый день на работе работает с максимальной эффективностью, которой способен достичь. А значит, это относится и ко всему Отделу.
Мы выиграли эту войну ещё в тот день, когда она началась — повторяет она себе. Когда мы впервые столкнулись с SCP-3125, мы соорудили этот бункер. Барт Хьюз имитировал свою гибель и укрылся здесь, чтобы работать без помех, а весь остальной Отдел продержался столько, сколько под силу людям, выигрывая время для этого дня. Знаю, что сама поступала именно так, ведь на своём месте я бы именно так и поступила.
Я — последняя составляющая. Он ждёт меня.
Пространство за шлюзом огромно, разделено на отсеки, освещено, как самолётный ангар, и заполнено жарким, сухим и спёртым воздухом. Уилер, почти ничего не видя, выходит примерно на гектар ровного и пыльного эпоксидного покрытия.