Твою маму, вот это я попался! Если в кабинет беглых оперов возжелало попасть кто-то из руководство уголовного розыска, то, закрытый на четыре оборота, замок, меня не спасет – начальство без особой нужды в чужие кабинеты не вламывается, но раз нужда пришла, руководство непременно в нужный зайдет. Снимет дверь с петель или отожмет косяк – способ не важен, важен результат. Я, стараясь не дышать, взглядом гипнотизировал дверь, а в голове, испуганными мышками, метались мысли – куда спрятаться? Единственным местом был встроенный шкаф справа от двери, так как слева, в встроенном шкафу стоял несгораемый шкаф Вареника…
- Что? Шухер? – я услышал за дверью шепот Наглого и кирпич отчаянья, что невыносимо давил на мое сердце, мгновенно исчез.
- Нет, нету там никого. – также тихо, ответил ему кто-то голосом Кролика: - Ты что так долго.
- Не знаю, дверь, почему-то, не открывается. То ли Князь ключ не тот дал, то ли замок сломался. – Наглый по-прежнему активно шуршал в замочной скважине: - Ты иди, наверху смотри. Не дай Бог, кто-то нас здесь засекет или Громов в свой кабинет припрется.
- Так может, ну его нафиг?
- Сам ты ну… - окрысился, невидимый мне, но прекрасно слышимый, Наглый: - Тебе деньги если не нужны, то и вали отсюда, а мне Князь треть от суммы обещал. Осталось только дверь открыть и пачку «бакинских» из-под сейфа достать и мне на мотоцикл хватит.
- Ладно, старайся… -раздался тихий шорох шагов, очевидно, Кролик пошел наблюдать за лестницей, а Наглый продолжил орудовать ключом в замке, но я уже расслабился – эти ребята боятся огласки не меньше, чем я, а дверь ключом Наглый в жизни не откроет. Больше, особо не опасаясь, я включил китайский фонарик с очень узким пучком света и полез под сейф Князя.
Когда за дверью послышался тревожный голос Кролика «Шухер, кто-то идет!», я уже нашел наставление по стрелковому делу (Наган 1895 год, пистолет 1930 год, толстую книгу, издания 1940 года) которое кто-то подставил под ножку дивана, чтобы последний не шатался, а также нащупал, приклеенный скотчем к дну сейфа, бумажный конверт.
Судя по визгу пружины на двери санузла, Кролик и Наглый, опасаясь, что их кто-то увидит возле двери кабинета беглых оперов, убежали в туалет, а вот причина их побега…
- Паша, Паша! – по двери моего кабинета кто-то интеллигентно и аккуратно стучал: - Паша, ты там?
- Здрасьте…- покидающие туалет Наглый и Кролик поздоровались с неизвестной, голос которой я никак не мог опознать.
- Привет, мальчики. Вы Пашу Громова не видели?
Ответа не было, только, еле слышные, шаги, наверное, опера первой оперативной зоны молча помотали головами в жесте отрицания. После ухода Наглого и Кролика, за тонкой филенкой двери повисла тишина. Я прождал контрольные десять минут, и только после этого осмелился выйти из чужого кабинета, начал закрывать дверь…
- Ой, кто здесь?! – внезапный девичий голос за моей спиной … меня очень сильно испугал – я оглянулся, но, в дальнем отсеке, где сидели «тяжкие», кроме меня, никого не было.
Тут царила темнота, я, «пойдя на дело», свет в отсеке не включал, Наглый, естественно, тоже, а женщина, испуганно дышавшая за кирпичным простенком подвала, в густую темноту идти опасалась.
Я с трудом закрыл дверь на один оборот замка, на второй оборот ключ, почему-то, не поворачивался, и прикрыв глаза от света лампочки, вышел из темноты.
- Паша, а ты что тут делаешь? – Танюша Блохина, третья дознаватель – «блонди», стояла у входа в мой кабинет.
- Понимаешь, Танюша…. У меня голова очень болит, а там дальше, в самом углу… - я махнул куда-то в темноту: - торчит очень холодная труба, я к ней головой прижимаюсь и мне легче становится.
Боже мой, что я несу? Если Таня осмелится войти в темноту и зажечь свет, то никакой чудесной трубы там не обнаружит… Но, Танюша не решилась проверят мои слова. Поняв, что из темноты никакой Бабайка не выскочит, девушка сменила испуганный тон на деловой:
- Паша, мне Ольга Борисовна сказала тебя лечить…