Индус бежал тяжело, хрипел и кашлял. Много куришь, приятель! Глебу приходилось подталкивать его в спину.
- Move, move!
Вазгенчик-Рваное Ухо нагонял. Оскаленные зубы, в руке нож. Ночная Москва 2018 года! Welcome!!!
Кавказский нос с разбегу наткнулся на рифлёную подошву ботинка. Ноги взлетели в воздух, и семидесятикилограммовое тело устремилось вниз, увлекая за собой товарищей. Впрочем, нет, только одного. Парень с кайогой ловко уклонился и продолжил преследование.
Глеб едва успел выгнуть спину, и железный набалдашник дубинки чиркнул по его куртке, вырывая клок синтепона. Ну, что ж, a la guerre comme a la guerre! Второго удара скинхед сделать не успел, потому что рука с дубинкой оказалась, зажата у преследуемого между ног и хруст ломающихся костей тут же утонул в диком крике.
Когда Глеб преодолел, наконец, длинный эскалатор, индуса и след простыл. Он испытал облегчение, одному гораздо легче в такой ситуации. Москву знал, как свои пять пальцев, хотя приехал в этот город десять лет назад пятнадцатилетним подростком.
До своей станции не доехал всего одну остановку, каких-нибудь двадцать минут ходьбы.
Шагая по проспекту Вернадского, он в который раз за последнюю неделю размышлял, какая организация стоит за всеми тремя убийствами и сколько их ещё будет, этих убийств? Орден Девяти Углов, каббалисты? Организаций богоборческого толка в России после прихода к власти ультрадемократов расплодилось тьма тьмущая, но такие, следующие друг за другом убийства происходят впервые. Глеб вспомнил, что Елизавета Ивановна рассказывала ему об очень засекреченной, радикальной секте «Тень Сатаны», но её адептов в мире становится всё меньше и меньше. Последний раз активные боевые действия велись шестнадцать лет назад, когда несколько посвящённых далеко не последнего круга погибли. Тогда же жертвой «Umbro satanos» стала десятилетняя девочка Зоя, с которой мальчик Глеб воспитывался в одном детдоме. После этого о «Тени» ничего не было слышно, по крайней мере, здесь, в России. То, что организация прекратила своё существование или хотя бы свернула деятельность, наивно было бы думать. Скорее всего, затаились в тени своего хозяина.
Квартира досталась ему в наследство от Елизаветы Ивановны. Однокомнатная, на седьмом этаже, но с двумя застеклёнными лоджиями, в комнате и кухне. Глеб бывал здесь, когда присутствие его в Москве требовали служебные обстоятельства. Остальное время жил в ста тридцати километрах от столицы. Там среди тверских лесов и озёр затерялся монастырь. Именно затерялся, что молодого оперативника отдела по расследованию ритуальных убийств при Русской Православной Церкви вполне устраивало. Редкие паломники не чаще одного раза в год тревожили размеренную монастырскую жизнь. Только там, в лесной глуши за монастырскими стенами Глеб чувствовал, это его настоящая жизнь. Радость доставляло всё: и тесная келья, и физический труд от рассвета до заката, совместные трапезы и молитвы.
В подъезде тускло светила лампочка и в самом тёмном углу слышалась какая-то возня. Глеб напружинился и застыл на месте, готовый к отпору. Но наступившую тишину нарушали лишь звуки поцелуев и сладострастные стоны. Ещё одна озабоченная парочка, подумал он, легко взбегая по ступеням. Лифтом не пользовался принципиально, чтобы всегда держать себя в хорошей физической форме.
Когда Елизавета Ивановна узнала о его увлечениях единоборствами, она отвела своего воспитанника в духовное училище при Свято-Даниловском храме. Там, в маленьком спортивном зальчике шестнадцатилетнего парня встретил жилистый сорокалетний мужчина с густой чёрной бородой, закрывающей половину груди. Глеб к тому времени уже полгода посещал секцию с громким названием Глобальная федерация тхэквондо, с юношеской энергией молотил руками и ногами боксёрский мешок и даже один раз выступил на соревнованиях, где они с таким же шестнадцатилетним парнем азартно лупили друг друга. К великому разочарованию Глеба победу отдали его сопернику.
У бородатого дядьки был кроткий взгляд, которым он несколько секунд рассматривал парня
- Драться любишь, отрок? – спросил он, лаская его глазами цвета майского неба.
- Люблю! – не стал скрывать Глеб. – Но больше рисовать люблю.
- Это хорошо, что творческое начало в тебе преобладает. А ну-ка, ударь меня!
Как можно было ударить солидного мужчину, да ещё с такой патриаршей бородой? Парень колебался.
- Ну, смелей! Покажи, чему тебя научили!