Он прислонился лбом к холодной стене, слушая неровные удары своего сердца. Мышцы сводило от боли, будто он несколько часов кряду махал кайлом в каменоломне. В шахте, где всепоглощающей тьме противостоит лишь слабо горящая лучина. Тьма. Тьма засела в его теле и не хочет выходить.
Новый рвотный спазм выгнул всё тело дугой. Это хорошо, успокаивал себя Глеб. Это значит, его здоровый организм не поддаётся, сопротивляется тьме. Исторгает её, не даёт проникнуть в душу.
Взгляд, наконец, сфокусировался, и он огляделся. Комната была даже и не комнатой, а каменным склепом. Неровные стены, щербатый пол, тусклая лампочка над входом. Вход был обыкновенной дырой, ни двери, ни даже дверного проёма. Просто прорубленное в камне отверстие метр в ширину и чуть более полутора метров в высоту. Его-то и прямоугольным можно было назвать весьма условно.
По ту сторону дыры во тьму уходил коридор. Глеб выглянул и прислушался. Где-то вдалеке звучали голоса, если у него не было слуховых галлюцинаций. И голоса эти приближались.
Он был не в том состоянии, чтобы вступать в рукопашную. Он даже ладонь не смог сжать в кулак. С трудом поднял голову, посмотрел на слабый свет лампы. Похоже, сегодня тьма может стать ещё и союзником.
- Действие препарата длится максимум два часа, потом начинает ослабевать, - Асраил посмотрел на светящийся циферблат. – Пора вводить новую порцию.
- Там, похоже, лампочка перегорела.
Иосиф полез в карман куртки за фонарём, а его спутник равнодушно пожал плечами. Его глаза светились в темноте.
«Как у зверя, - с внутренней дрожью подумал Иосиф. – И в темноте, должно быть видит лучше, чем я в тепловизорах.»
Когда вошли в комнату, он тут же направил фонарик в угол, где лежал Глеб. Должен был лежать, потому что угол оказался пуст.
Сзади послышался хрип и звук падающего тела. Мгновенно развернувшись с фонарём, он увидел, как что-то мелькнуло в полосе света. Бросился туда, но едва устоял на ногах, споткнувшись о тело. Остановился и направил туда фонарь. На полу, закрывшись рукой от света, валялся страж преисподней.
Глеб бежал по коридору. Собственно, слово бежал было бы преувеличением. Ватные ноги слушались плохо, тело мотало из стороны в сторону, и он постоянно ударялся то одним, то другим плечом о шершавую стену.
Вскоре впереди забрезжил свет, и он выскочил в уже знакомую залу с алтарём у стены. Дрожащий свет свечей отразился в мёртвых глазах старого мастера, и у Глеба уже в который раз болезненно сжалось сердце. Знал ли Михаил Анисимович ещё сутки назад, что крест его будет и после смерти?
Он огляделся. Одна из ниш источала красное свечение. Глеб подошёл ближе, и увидел кошмар своих детских снов. Сколько раз ему снилось это зеркало в разводах, которые складывались в три шестёрки.
Сзади послышался топот ног, и он, не раздумывая, толкнул дверь-зеркало.
Полутёмная комната, стены задрапированы чем-то чёрным. Приглядевшись, Глеб понял, что это гобелен. На чёрном фоне редкие красные пятиконечные звёзды. У левой от входа стены светится монитор компьютера, рядом человек, сидящий в кресле-каталке.
Человек обернулся. Глаза полыхнули изумрудным огнём. Некоторое время он всматривался в вошедшего, затем улыбнулся одними губами и произнёс тихим, но хорошо поставленным голосом:
- Ну, здравствуй!
Он узнал этот голос. Именно с этим человеком он несколько часов назад разговаривал по телефону.
- Ты знаешь, я рад, что ты остался жив, - с почти отеческой улыбкой произнёс человек в кресле-каталке.
- Вы знаете, а я вам верю, - в тон ему ответил Глеб.
Вот только улыбнуться не получилось. Для этого надо напрячь мышцы лица, а мышцы пока ещё плохо слушались его.
- Глеб!
Из-за огромного деревянного трона выскочила Елизавета и бросилась ему на шею. Парень еле устоял на ногах. Даже пришлось опереться на хрупкое девичье плечо.
Увидев девушку, мужчина и вовсе расплылся в широкой улыбке. Вот только глаза смотрели с какой-то нечеловеческой настороженностью.
- Главные действующие лица почти все в сборе! Скоро можно будет начинать бал!
- Какой ещё бал? – спросил Глеб, с трудом отрывая взгляд от лица девушки.
- Сатанинский! – засмеялся Мессир.
- Да полиция только что уехала. Три часа выспрашивали. А что я могу рассказать, если пришёл через час после них? Я даже тела этого не видел, поеду сейчас в морг на опознание. Меня следователь вызвал.