- Вы только нам расскажите, как за ними ухаживать, – живо поинтересовался Игорь.
- Да вы же за ними ухаживали в течение многих лет, даже не догадываясь об этом, – не удержалась я. – И сами того не замечая, вложили в них всё, что есть в каждом из вас – и хорошее, и плохое.
- Сильно шкодили? – знакомо пророкотал Бабаев.
- Достаточно, – кратко ответил Егоров. – Пусть сами расскажут о своих подвигах, если захотят.
Мы проводили наших гостей, увозивших ставших нам родными этажных духов в разные концы города. Было уже поздно, и на нашу территорию опустились довольно тёплые весенние сумерки.
- Надо же, не ожидал, что в наших краях есть такие приятные люди, – задумчиво произнёс Паша, когда мы подходили к ступенькам крыльца.
- Они нам так понравились, потому что мы привыкли к их бесплотным двойникам, – заметила я.
- Не думал, что найдётся кто-то, способный поверить в реальное существование этажных домовых, – Максим всё ещё не мог до конца осознать то, что произошло. – Нам-то поневоле пришлось убедиться в существовании духовных сущностей, но если бы мне просто рассказали об этом, ни за что не принял бы эту сказку за чистую монету.
- Всё зависит от того, как и кому рассказать, – предположила я. – И я уже готова поверить в провидение, когда вспоминаю, как мне повезло наткнуться на реального Механика, а он решился проводить незнакомую тётку и выслушать её невероятные бредни.
- Сначала привидения, потом провидение, – промурлыкал Паша. – И где же твой хвалёный научный материализм?
- На месте, но он не догма, а живое учение, – попыталась я защитить своё мировоззрение с опорой на классиков.
Мы взяли свои вещи, закрыли кабинеты и попрощались с охранником. Не знаю, поверил ли он в то, что мы вызывали электриков, которые ликвидировали обрыв сетевого провода на верхних этажах.
Глава 31
31. Патоличев
По дороге домой и в течение следующего рабочего дня я постоянно возвращалась к мысли о Гномике-Механике. Выживет ли он, будет ли спасён заботами человека, не способного физически помочь нематериальной сущности, но могущего поддержать и усилить её духовный энергетический ресурс?
Потом я честно призналась себе, что думаю не только о Гномике с последнего этажа, но и о его материальном двойнике. Странно, что сразу доверившись и так много доверив ему в первый же день знакомства, я так и не узнала его имени. Наверное, в этом не было необходимости, потому что для меня он сразу превратился в хорошо знакомого духа и своим поведением и разговором очень точно соответствовал этому образу. Но теперь всё было по-другому. Реальный Механик обрёл имя и фамилию. И эти имя и фамилия мне безумно нравились. Александр Патоличев – звучит весомо и славно. Мне смутно припоминалось, что фамилию Патоличев носил кто-то из выдающихся деятелей позднего советского государства. Александр – прекрасное греческое имя, означающее «защитник», «помогающий людям». Как видим, не только людям.
Но куда больше мне нравилось бесшумным шёпотом произносить «Саша Патоличев». Это было очень приятное на вкус сочетание слов и звуков. В нём что-то весело и озорно посвистывало, шипело и пузырилось, а потом вдруг обволакивало мёдом - не липким и приторным, а в меру густым и душистым. Для меня это имя сразу стало гармоничным сочетанием мужественности и нежности. И тут я ради эксперимента попробовала мысленно примерить его Стасу. О нет! Здесь явный диссонанс. Если бы вдруг нашему маньячелло достались такие имя и фамилия, в них сразу зазвучало бы шипение змеи, а мёд явно отдавал бы искусственной фальшивой сладостью. И тут я лишний раз убедилась, что не имя красит человека, а человек имя.
Да, я каким-то сверхъестественным чудом нашла Патоличева, как попросил меня дух четвёртого этажа. И даже допускаю, что Гномик оказался прав, и я понравилась его материальному двойнику. Ведь недаром он решился проводить, выслушать и даже поверить в откровенную чушь, которую я несла. Но что это меняет? У каждого из нас за плечами долгая и сложная жизнь. И есть ли смысл пытаться выстроить какие-то новые отношения, когда остаётся всё меньше времени и сил?
Несмотря на раздумья и эмоциональное возбуждение я довольно рано заснула в тот вечер и проснулась утром в бодром расположении духа.
Незадолго перед концом следующего рабочего дня в кресле уже уехавшего домой на попутке Стаса материализовалась Девочка. Она была непривычно тихой, но спокойной.
- Спасибо, что помогли! – произнесла она.
- Все выжили? – поинтересовался Паша.
- Они были совсем плохи, когда их забирали. Мне пришлось незримо помогать.
- Это очень благородно с вашей стороны. – Я нашла нужным похвалить и подбодрить Девочку. – Мы прекрасно понимаем, как тяжело вам далось расставание.
И тут, очень вовремя, Паша воскликнул:
- Прошу прощения, я совсем забегался и уже третий день забываю выложить на стол шоколадку.
Начальник ОМТС тут же исправил ошибку. Он вынул из пакета и эффектным жестом отправил на прозрачное блюдо большую плитку молочного шоколада с миндалём. Девочка подарила ему лучезарную улыбку, кокетливо блеснув глазами.
- С кокосом в следующий раз, – пообещал Павел Валерьевич.
- Я прослежу, чтобы он не забыл, – добавила я.
Пришло время отправляться домой, а Девочка осталась сидеть в удобном большом кресле. Она помахала мне рукой, когда я запирала дверь кабинета.
- Пообещал Бабаеву, что брошу курить, – произнёс Павел Валерьевич, с сомнением крутя в руке пачку сигарет с надписью «Инфаркт».
- Бабаеву или Бабайке? – уточнила я.
- Знаешь, для меня они одно целое, – сознался Паша. – И да здравствует Бабаевский шоколад! Надеюсь, Девочке он тоже придётся по душе.
Мы уже почти миновали здание, и я успела бросить взгляд на наше окно – не маячит ли там наша несравненная красотка? Но, судя по всему, Девочка то ли увлеклась оставленной шоколадкой, то ли решила соблюдать осторожность.
- Подвезёте? – издали крикнул Максим Егоров, выходя из дверей здания.
- Конечно, подвезём, – с готовностью откликнулся шеф, метко отправляя почти полную сигаретную пачку в мусорный контейнер у ворот.
Когда мы подошли туда, где была оставлена Пашина белая легковушка, я не сразу обратила внимание на человека в лёгкой светлой ветровке, стоящего ближе к железнодорожным путям. Однако он решительно направился в нашу сторону, и я узнала Александра Патоличева.
- Не желаете ли пройтись? – без каких-либо предисловий спросил он меня хорошо знакомым голосом Гномика-Механика. Попутно Патоличев успел обменяться рукопожатием с моими сопровождающими.
Паша вопросительно посмотрел на меня.
- Желаю пройтись, – подтвердила я всем троим. – Надо же узнать, как прошло перемещение.
- Смотрите, а то могу подвезти до центра, – предложил шеф.
- Не переживайте, я позабочусь о вашей даме, – пообещал Патоличев.
Мы подождали, когда отъедет машина, дружно помахали ей вслед и двинулись в сторону железнодорожного переезда. Семафор будто поджидал нас и тут же начал мигать красным и издавать предупреждающие сигналы. Я уже собиралась привычно перебежать многочисленные пути, предварительно оглядевшись на предмет близости движущегося транспорта, но мой спутник ловко взял меня за руку и заставил остановиться.
Его крепкая ладонь была тёплой, и моей руке было очень уютно и надёжно лежать в ней. Сначала Патоличев сосредоточенно и внимательно смотрел на лежащие перед нами железнодорожные пути, но потом повернулся ко мне, и его лицо озарила добрая мальчишеская улыбка.
- Придётся водить вас за руку, пока не изучите правила дорожного движения, – совсем не строго произнёс он.
- Давайте поднимемся по Брянской, – предложила я. Меня очень вдохновила идея пройтись этим славным весенним вечерком по моей любимой зелёной улице, проходящей вдоль Железнодорожной петли. – Там сейчас в полном цветении алыча и абрикосы.
- Как пожелаете, – откликнулся этот чудесным образом материализовавшийся Гномик-Механик, мой любимый бесплотный дух с четвёртого этажа.
Конец