Та неделя началась неудачно. Сначала подхватил вирус Стас и отпросился у начальства с прицелом отправиться на больничный. Ничего удивительного в его заболевании не было – он вынужден мотаться по всему городу и контактировать с большим количеством людей при закупках. Потом вдруг выяснилось, что Паша ещё с выходных температурит, а его героические попытки вылечиться травяными и ягодными чаями к успеху не привели. Температура начала повышаться, добавился подозрительный кашель и выраженная боль за грудиной, и наш перепуганный серьёзными осложнениями шеф решил-таки обратиться к врачу. И сразу пошёл на больничный то ли с бронхитом, то ли с пневмонией. В итоге я осталась одна. И хотя к Отделу снабжения я имела весьма косвенное отношение, совмещая ряд разнообразных обязанностей в Службе Главного Инженера, именно мне пришлось принимать прибывающие грузы. Сообщавший об их прибытии по телефону Павел Валерьевич клятвенно обещал, что поставщики довезут товар до самого склада (маленького ржавого контейнера у порога) и помогут его выгрузить и разместить. На деле ничего подобного не происходило. Приходилось не только расписываться, выдавая себя за кладовщика ОМТС, и ставить печать, но и таскать увесистые и неудобные свёртки и коробки на значительное расстояние – от ворот и до входа в здание. Намаявшись с утра от работы за себя и за тех двух парней, я не только позволила себе половинку плитки шоколада и булочку к чаю, но и отправилась прогуляться по этажам. Ноги сами принесли меня к Участку механизации.
Я привычно открыла знакомую дверь, чтобы убедиться, что никаких новых изменений в череде помещений не произошло. И сразу поняла, что кто-то здесь орудовал. А дальше всё шло по сценарию сказки «Три медведя». Сначала я увидела, что столы и стулья в первой комнате поменяли своё расположение и встали так, будто кто-то готовился устроить застолье. Но когда я вошла в соседний кабинет, где оставался единственный слегка поломанный, но далеко не старый фиолетовый диван, то с некоторым испугом убедилась, что на нём спал мужик. Спиртным не пахло, а тело в спецодежде было развёрнуто ко мне спиной. Я быстро отступила назад, стараясь не производить лишнего шума. Первой мыслью было, что на четвёртый этаж въехали новые арендаторы. Однако кроме перестановки старой мебели, никаких признаков переезда не наблюдалось. Даже порядка не навели. Значит, это бомж. Но как его могла не заметить охрана? Кто-то из наших? Но водители контейнеровозов, которые периодически заходят в Автотранспортный отдел за путевыми листами, так не одеваются. А вдруг человек болен или мёртв? Эти мысли заставили меня потихоньку вернуться и вновь заглянуть в комнату с диваном. Диван остался на месте. Более того, на нём лежало перевёрнутое кресло. Никакого человека не было. И тут тема психических отклонений в моей голове нахлынула с новой силой. Помешательство было настолько очевидным, что я уже ясно видела себя на приёме у психиатра. А дальше что? Недееспособность и палата номер шесть. Я тихо вернулась на свой этаж и погрузилась в работу. Может быть, никто не заметит, что я сильно не в себе.
После обеда пришлось выехать за пришедшим в пункт выдачи товаром. Мне досталась служебная легковушка с водителем Ефимовым, и это был не самый лучший вариант. Далеко не юный шофёр из бывших механиков является типичным меланхоликом и ипохондриком. Соответственно, значительную часть года он проводит на больничных, находя у себя всё новые и новые заболевания. Но его можно было понять: с такой зарплатой, как у него, стоит приходить на работу только ради того, чтобы спокойно полежать на диване. По дороге, когда мы в час по чайной ложке преодолевали вечную пробку из нескончаемого потока большегрузных длинномеров, я успела выслушать печальную историю о том, как Ефимова покинула подруга, с которой он познакомился в Интернете после смерти жены. Женщина провела с ним целый год и, несмотря на сложности притирки двух людей в зрелом возрасте, вполне устраивала вдовца в качестве второй половинки. Но, увы, она всё-таки решила уехать в другой город к сыну, который в свои тридцать ещё не был женат и не работал. Думаю, что женщина, которая была врачом по образованию и профессии, просто не выдержала ефимовской меланхолической ипохондрии. Даже врачу иногда необходимо отдохнуть от жалоб пациентов. Потом я прослушала ещё и драматическую историю о том, что Ефимов никак не может решить проблему с квартирой умершего брата, половина которой принадлежит ему, а половина неизвестно где находящимся племянникам. Как я поняла, берегущий остатки своего здоровья водитель с нетерпением ожидал возвращения сына из армии, чтобы молодой наследник принял на себя все розыски и заботы. Если, конечно, сынок не уродился в отца, которому лишние движения и принятие важных решений давались с трудом. Хотя осуждать человека, не побывав в его шкуре, всегда легко. Когда за короткий промежуток времени у тебя на руках умирают ещё относительно не старые брат и жена, поневоле будешь опасаться за своё здоровье и погрузишься в меланхолию и ипохондрию.
Когда мы всё-таки прибыли в назначенное место, водитель не позволил мне носить довольно тяжёлые коробки со сварочной проволокой и мешки со стиральным порошком. Он вёл себя как истинный джентльмен, но я прекрасно понимала, что его нездоровая спина обязательно даст сбой и мы вновь надолго его потеряем. Однако все эти разговоры и переживания за здоровье и благополучие коллеги сильно отвлекли меня от послеобеденного происшествия, и я вновь почувствовала себя относительно нормальным человеком.
Мои товарищи по кабинету на больничных долго не задержались, и вскоре нас снова было трое.
Глава 9
9, Кража
Близился Новый год, и, как обычно, ОМТС в лице Павла Валерьевича и Стаса взял на себя заблаговременную закупку новогодних подарков для детей сотрудников. Дела у предприятия шли неплохо, и руководство не поскупилось. Символы наступающего года (китайского, разумеется) в виде мягких игрушек на молнии и картонные коробки в виде вполне отечественных сказочных теремков были до отказа заполнены разнообразными конфетами. Всё это великолепие по договорённости с охраной здания было определено в пустующее помещение архива и, на всякий случай, заперто там на ключ.
Примерно за неделю до зимних праздников Паша направился во временное хранилище, чтобы убедиться в сохранности новогодних сладостей. Каково же было его негодование, когда обнаружилось, что пара наборов беззастенчиво вскрыта, а на полу архива разбросаны яркие обёртки шоколадных конфет.
- Вот скотиняки! – громко выразил своё возмущение Павел Валерьевич.
Внимательно осмотрев место происшествия, он убедился, что пакеты вскрыли не прожорливые крысы, которые бы просто прогрызли картон коробок и мягкий флис игрушек. Здесь действовали человеческие существа, при этом настолько тупоголовые, что даже не потрудились скрыть следы преступления.
И тут он вспомнил о камерах в коридоре. Не откладывая расследование в долгий ящик, Паша направился к нашему айтишнику Максиму Егорову.
О Максе следует рассказать особо. Когда я впервые увидела нашего нового компьютерщика, то решила, что это чей-то сынок, пришедший в гости. Худенький птенец в очках не тянул даже на старшеклассника. Ничего удивительного, что наши крутые и вечно самоутверждающиеся мужчины дали молодому сотруднику негласную кличку Пионер. Максим Сергеевич, однако, оказался не только толковым специалистом, имеющим опыт работы на прикрывшемся из-за санкций совместном предприятии, но и весьма оригинальной личностью. Впрочем, среди касты айтишников, проводящей значительную часть жизни в нереальной действительности, необычные люди не редкость. С десяток лет назад у нас работал программист, являющийся полной противоположностью Егорову – весил полтора центнера, но как-то умудрялся выполнять свои служебные обязанности. Была ещё умненькая девочка, типичный синий чулок, но она долго не выдержала в суровом и пошловатом мужском коллективе.