— А ты не изменился, — Рени не сводила с меня глаз, будто я был ей не соседом, а родным сыном. — И одежду в Хатти прикупил… Ну как там на северах, рассказывай!
— Послушайте, госпожа Рени. Дальние страны никуда не денутся, — перебил я, — у вас, помнится, был ослик. Можно ли…
— О, нет, да простят меня боги, Неб! Его пришлось отдать сборщику податей. Как пришел к власти этот Эйе…
Значит, интуиция не подвела. Советник, жрец храма Амона, увлекся богатством и забыл о народе. Ничего, вот вернется из дворца Милли, все расскажет, а я тем временем расправлюсь с лангсуяр, и потом вплотную займусь кеметской экономикой.
— Да-да, Эйе женился на безутешной вдове, — продолжала причитать сердобольная соседка, — и теперь собирает двойные подати с людей. Это все, что он умеет. А Анхесенпаамон-то до сих пор страдает. Говорили, она ждала жениха из Хатти, царевича Заннанзу. Но Эйе перехватил одно из ее писем и приказал своему лучшему другу Хоремхебу убить иностранца. Говорят, не сладка жизнь девочки, ой, не сладка. Да и нам не весело. А ослика нашего царевна отдала Юрии, супруге главного стражника Менпехтира. У них там скота этого целый загон, а нам помирать с голоду в нищете. Да не разгневаются на меня боги, за жалобу почтенному соседу.
— Да покровительствует тебе Исида, дорогая Рени, — положив руку на плечо женщине, я уверил ее, что ее ждет счастливое будущее.
Она кивнула мне в ответ и пожелала всяческой удачи, назвав талисманом.
Получается, прошло два года. Тутанхамон умер и похоронен. Значит, все дворцовые воспримут меня как явление безутешной Ка предыдущего владыки. Тем легче будет напугать супругу Менпехтира (о, да за два года старый холостяк женился) и заставить вернуть ослика Рени. Вряд ли эта Юрия (судя по имени, заморская девица) осмелится перечить духу умершего, и соседка до скончания дней не расстается с любимой скотинкой. Я улыбнулся сам себе, и, развернувшись на каблуках, направился к дому главного стражника. Никто не разгневается, дорогая Рени. Боги — милейшие существа, поверь мне на слово. А твоя проблема решается без их участия.
Вскоре я добежал до роскошного двухъярусного дома своего недавнего подчиненного. Остановившись перед воротами и отдышавшись, я понял, какую глупость совершил. Ка умерших не ходят по городу днем, тем более, в своей заморской юбке и хеттских сапогах, с накинутым на плечи шерстяным свитером и на ветру растрепанной прической, кучей всяческих незнакомых в Кемете предметов на поясе… В таком виде я скорее походил на чужеземного скитальца, нежели на восставшего из мертвых фараона. Еще бы черные очки на глаза для полной картины… Но их я оставил в 'Березке'.
— Эй, парень, ты чего? — окликнул меня один из стражников.
Признаться честно, воины мне еще во дворце казались все на одно лицо, особенно когда они были в форме и белых льняных платках. Не поймешь даже возраста стоявшего перед тобой охранника. Хорошо, что во мне не узнали умершего правителя, пойду на другую хитрость.
— О, почтенный, — я поклонился страже, — я прибыл с севера, чтобы доложить вашему господину удручающую новость.
Иван мне рассказывал занятную историю о том, как Маш-шу пробралась в дом к Менпехтира под видом жрицы и пересказала ему все, о чем прочитала в манускриптах будущего. Вовремя ж я вспомнил об этом эпизоде. Вдруг удастся и в этот раз проникнуть к начальнику охраны столь незатейливым образом.
На что я и рассчитывал. Обеспокоенный неприятными новостями с севера (которые я еще не придумал), стражник о чем-то шепнул своему напарнику и вскоре предложил мне пройти следом. Оставив меня у бассейна в тени раскидистых деревьев, он попросил дождаться госпожу Юрию, которая по его словам и должна была выслушать мои вести, ибо ее муж находился по срочным делам во дворце.
Отступать некуда. Чужестранка, появившаяся в жизни Менпехтира после моей смерти, вряд ли могла быть мне полезной. Жестокий розыгрыш срывался, приходилось действовать по обстоятельствам. И я вовсе не ожидал увидеть ту, что вышла ко мне по мощеной белыми камнями дорожке.
Это была женщина, по кеметским меркам не молодая, а по московским — завидная невеста лет двадцати пяти, брюнетка с длинными волосами, не очень высокая, но с сильными руками. Она слишком бледна для местной жительницы, заметил я. Однако ж, как подчеркивало ее красивую стройную фигуру струящееся голубое платье, украшенное уймой разноцветных лент. Большие черные глаза Юрии с густыми ресницами, не требующими подводки сурьмой, расширились, когда она встретилась со мной взглядом.
— Ты? — шепнула женщина себе под нос, и я заметил, как она сжала в кулаке тонкую гофрированную ткань платья.
— Я Неб, и вы меня вряд ли знаете. Я уезжал на север два года назад, госпожа Юрия, а тогда почтенный Менпехтира не был женат.
— Два года… — повторила она. — Не говори мне про эти два года. Я знаю, кто ты, и можешь не прятаться под чужими именами.
— Откуда, Юрия? — прошептал я немеющими губами.
А в глубине памяти начали всплывать знакомые черты. Как же я мог забыть ту, роль которой мне приходилось исполнять в лагере 'Березка'. Она сильно изменилась за два года и теперь не походила на картинки в альбомах отца. Я никогда бы не представил ее с копной длинных волос, заплетенных в толстую косу, и перевязанных дорогими хеттскими лентами. И чтобы та коротко стриженная девушка с автоматом, появившаяся ниоткуда в храме Таурет, предстала передо мной знатной госпожой — вообразить сложно. Но так оно и было.
— Рада видеть тебя, Тутанхамон! — поприветствовала меня супруга Менпехтира.
Мои коварные планы с запугиванием приближенных фараона можно было теперь спокойно отнести в разряд несбывшихся надежд. Впрочем, а что еще ожидать от, пускай и бывшего, но агента отдела странных явлений.
— Юля Шаулина? — немея от удивления, проговорил я.
— Вот уж кого не ожидала увидеть в наших краях, — чуть заметная улыбка украсила лицо девушки, когда она махнула рукой в сторону стоявших у края бассейна стульев.
Я кивнул и опустился на плетеное сиденье, оставив хозяйское место для Шаулиной с ее годовалым ребенком. Она усадила мальчонку на колени и поспешила заметить:
— Я назвала его по просьбе богов Сетом.
От удивления я повел бровью. Оказывается, после того, как мне удалось силой магии перенести Ивана и Маш-шу в другие миры, богам пришлось изрядно постараться, чтобы скрыть мое исчезновение. Явившийся к оставшейся в храме Юле бог Хонсу сотворил копию моего тела и подстроил все так, будто я, хромоногий правитель, отправился ночью пройтись по дворцу, упал и так сломал ногу, что не выжил от полученной травмы. Как и следовало ожидать, все поверили и похоронили подброшенное во дворец тело. Очень жаль маму, которая, судя по словам Юли, с горя бросилась в воды Хапри. Но куда худшее ждало мою любимейшую сестру: она собиралась выйти замуж за хеттского царевича, но Эйе приказал убить жениха по дороге в Кемет и потом сам женился на Анхесенпаамон. Мой мудрый советник, мнению которого я доверял, к чьим рекомендациям я прислушивался, кого считал вторым верным человеком после родного отца… не ожидал от него подобного. Он поступил столь низко, взяв себе в супруги женщину, которая годилась ему во внучки. Искренне надеюсь, что с Анхесенпаамон все в порядке. Посмотрим, что доложит Милли о ее несладкой (как считаю) жизни во дворце.
Да, отвлекся. Так вот, кроме моего якобы тела боги оставили Шаулиной пророчество, согласно которому ей предстояло остаться в Кемете, выйти замуж за главного стражника, родить ему сына, назвать его в честь повелителя Хаоса и помочь мужу взойти на трон.
Самому Сету же приказали покровительствовать этому семейству и помочь правителям, рожденным в нем, привести Кемет к процветанию. Славное наказание придумал почтенный Ра. Осло-бог, конечно же, не понял, в чем заключается вся жестокость приговора главы клана. Сет — разрушитель и повелитель Хаоса, а ему предстоит созидать. Это как больному диабетом[9] предложить сладкого вина.
— Как Ваня? — холодно спросила Юля, чем вывела меня из раздумий о незавидной судьбе бога Хаоса. — Он ведь не умер, так? Я чувствовала.