Ничего не оставалось, пришлось затормозить. И тут же в окошко ко мне влезла наглая физиономия инспектора.
— Девушка, ваши права.
Я лукаво улыбнулся, подмигнул этому немолодому мужчине и достал из нагрудного кармана пластиковые карточки.
— Юлия Антоновна, — протянул гаишник, демонстрируя датчик, кстати, вверх ногами, — нарушаете правила. Согласно показаниям радара ваша скорость составляла сто пятьдесят, плюс-минус пять километров в час, в то время как на данном отрезке разрешено движение не больше девяноста.
— Ноль пятьдесят один километр в час, — протянул Иван, глядя на прибор, — чего врать-то, будто раза в три больше.
Гаишник фыркнул и перевернул радар.
— Еду как могу, — надулся я, — месяц назад только научился. Медленно как-то.
Иван бросил испуганный взгляд в мою сторону, а потом уставился на гаишника. Неладно дело.
— А права, гражданочка, вам выданы три года назад. И у меня такое чувство, что сегодня — последний день в их жизни. Пройдемте, составим протокольчик.
— Нет-нет, все правильно, — нашелся я, — эта развалюха у меня чуть меньше месяца, я до этого на колеснице ездил…
И тут я понял: Юленька не заметила и ляпнула о себе как о личности мужского пола. Да еще и про древний вид транспорта зачем-то помянула. На который, кстати, не требуется пластиковых прав. Я не представлял, что теперь делать, и закрыл рот рукой. Но гаишник, посмеявшись, пригрозил пальцем, послал мне воздушный поцелуй и чуть слышно буркнул:
— Пройдемте, выпишем вам розовую бумажку, с любовью от ги-бэ-дэ-дэ.
Приехали. Таки решил отобрать мое сокровище, доставшееся от Юли Шаулиной. Надо срочно что-то придумать. Выход весьма прост — необходимо поставить человека в нестандартную ситуацию. Чем я и решил заняться.
Как только мы оказались наедине, патрульный сквозь зубы процедил:
— Триста баксов, или в рублях по курсу Центробанка, и катитесь от меня подальше.
Похоже, мне повезло, затуманенный желанием наживы разум гаишника не воспринял мои оговорки. И ему все равно, хоть я на колеснице ездил, хоть верхом на ишаке, хоть 'Оку' разгонял до сотни, лишь бы штраф у водительницы запросить. Только расставаться с деньгами мне хотелось еще меньше, нежели с Юлиными правами, поэтому розыгрыш продолжался. Я подмигнул стражу порядка и, не переставая изображать прекрасную даму за рулем, заявил:
— А у вас приказ от начальства-то есть?
— Вот, — протянул мужчина в зеленом жилете скомканную бумажку.
Читаю дословно: 'Дежурство на сорок седьмом километре Рязанской трассы'.
— Но тут ничего не сказано о том, что вы должны выписывать штрафы, стоя поперек одной из полос, мешая дорожному движению. Я уже не говорю о вон той ёлке, — я ткнул в сторону густого дерева на обочине. — Вы уверены, что дежурите в правильном месте?
— Да-да, — кивнул мне инспектор, тыча в синенькую табличку с числом 47. — Гражданка Шаулина, выпишем протокол о превышении скорости на шестьдесят километров в час, права ваши…
— Нет-нет, — прервал я его, но мужчина извлек тонюсенькую дощечку с прикрепленной к ней стопкой бумаг и принялся писать, переспрашивая год рождения, интересуясь пропиской и местом работы… — Позвольте я сама заполню.
— Не положено, диктуйте.
Ладно, видят боги, сам напросился. И я выпалил ответ сразу на три вопроса: 1351 год до н. э., дворец города Уасет и Владыка Обеих Земель. Инспектор послушно записал мои слова и протянул листок мне на роспись. Я с превеликим удовольствием поставил заключенное в картуш тронное имя и вернул протокол задержавшему мою нескромную персону человеку. Улыбнувшись, гаишник принялся перечитывать, как вдруг его лицо побелело, брови сошлись на переносице, и он просмотрел весь листок заново.
Эффект не заставил себя долго ждать. Страж подозрительно сощурился и почесал в затылке, изучая мои каракули, а я тем временем вернулся к машине и устроился на водительском месте. Благо, Юлины права пока оставались при мне. Ясно, что такой протокол не входил ни в какие известные гаишнику рамки и предъявлять это для регистрации он вряд ли решится. В крайнем случае, потребует указать нечто более соответствующее привычной ему действительности. Хотя я не продиктовал ни одного слова лжи. Не объяснишь же инспектору, что он задержал на трассе пришельца из прошлого. Думаю, вообще, он таких как я не встречал. А историю давно минувших дней, слава всем богам, забыл. Самое время жать на газ и ехать подальше, да вот автомобиль гаишника мешается поперек дороги. Не составляет труда объехать по встречной, но если мне к превышению скорости еще и пересечение двойной сплошной запишут… вряд ли я в грядущем еще раз сяду за руль.
— Эээ… психбольница находится… — начал было пришедший в себя после тягостных раздумий гаишник, заглянув в окно, но я ему не дал договорить.
Это ж так оскорбить Владыку Обеих Земель, назвать его умалишенным и порекомендовать отправиться в дом терпимости. Но закончил за меня начатое Иван:
— Мы прекрасно знаем. И, представьте себе, туда и торопимся. А вы задерживаете… Да, кстати, мы тоже при исполнении.
Друг извлек из кармана свой волшебный пропуск и помахал им перед взором инспектора.
— Э… простите, сразу бы с этого и… — заикаясь, бухтел мужчина. — А то… и без спецсигналов…
— Да так, проверить решили, — пожал плечами Иван, пряча удостоверение. — Верно службу несете. Похвально! Но сорок седьмой километр, где вы по приказу штрафовать обязаны, находится на пятьдесят метров дальше вашего теперешнего местонахождения.
Обрадованный теплыми словами в свой адрес, гаишник скомкал мой сумасшедший протокол и сунул его в карман, видимо, в качестве страшилки на ночь перечитывать будет или шутки ради кому продемонстрирует.
— Симпатичная девочка, жаль, что сумасшедшая… И как таким права выдают, — буркнул инспектор себе под нос, а потом поплелся к своему жигуленку и откатил его на обочину.
Не желая продолжать представления, я сорвался с места и был таков. К сожалению, некогда читать его мысли, а то интересно было бы покопаться в голове этого индивида.
Наверняка он сообщил номер подозрительной Тойоты на следующий пост, желая, чтобы я так же пошутил и над его коллегами. Но, увы, меня ГИБДД не очень-то интересовала. У нас командировка, дел уйма. Да помогут нам боги. К тому же мой путь лежал вовсе не мимо следующего поста дорожной инспекции.
— Сворачиваем! — вдруг предложил мне Иван, показывая на узкую не покрытую асфальтом дорогу.
Но вопросы 'зачем это надо' он безапелляционно заявил, что там милиции меньше и до лагеря, судя по GPS-навигатору, получится намного быстрее. Колдобины проселочной дороги — это кошмар. И пастух, взиравший на нашу Тойоту с берега небольшой речушки, и девочка, торговавшая огурцами на обочине, и полная женщина с бутылью воды под синим навесом с надписью 'Нижнее Гадюкино' провожали нас с тоской во взгляде, словно мы единственные завернули на эту дорогу за последние несколько дней.
— …и сказала мама девочке, — голосом рассказчика ужасов шептал Иван. — Не вешай на окно черные шторы. Но девочка не послушалась и повесила. А занавески те были с носом, глазами, руками и ногами. И как только девочка спать легла, они слезли с окна и задушили ее.
— Нет ничего повеселее? — зевнул я. — А то уже два часа мелешь: сняла девочка гольфики, а там вместо ножек косточки. Или это: когда мама вернулась домой, то нашла труп девочки, а во рту у ребенка — колёсико от гробика. Это не мифология, а Сетовы байки какие-то.
— Что поделаешь, таков жуткий детский фольклор, в котором нам предстоит разбираться ближайшие три недели, — скептически заявил Иван, — значит, в черном-черном городе есть черная-черная улица…
— У них остальные краски закончились?
— Считается, что так страшнее, — пожал плечами друг. — Если все черное… И приедут в жуткий лагерь два аццких вожатых на черной-черной Тойоте… да начнут непослушных крокодилам скармливать, хе.