Вернувшись с кипятком, Юля, как и хотел одногруппник, натолкнулась на запертую дверь. Но сколько она ни колотила, никто не ответил
— Ваня, открывай давай, работать надо! — ныла она, но по ту сторону комнаты упрямо молчали, объявили бойкот.
Не один десяток минут провела девушка в борьбе с дверью, но ей отвечали только соседи, просящие ломиться потише, дежурная по этажу, намекавшая на то, что в комнате, скорее всего никого нет, и несколько кошек, что выли еще истошнее Юли, отрешенной от дела. Кипяток уже давно остыл, и теперь у Шаулиной осталось одно желание: найти способ проникнуть внутрь и капитально отчитать нахального коллегу-геймера. Делом не занимается, другим не дает, а его девушка лежит в больнице без сознания. Странный, все-таки, этот Иван. И почему ее сердце выбрало именно его в качестве объекта для обожаний?
— Привет! — раздался за спиной девушки голос одногруппника Кирилла Илларионова, Ваниного соседа по комнате.
— Иллариончик, — расплакалась она крокодиловыми слезами, — Ваня меня отправил кофе заварить, а сам заперся!
Парень протянул ей платок.
Юле сейчас было все равно, что о ней, брошенной любимым человеком, подумает Илларионов.
— Твоей беде легко помочь! — парень достал из кармана ключи от комнаты. — Одним ловким движением руки…
Он поставил пакет с продуктами на пол рядом с остывшим чайником и засунул ключ в скважину. И тут… Бряк! Половина ключа вместе с брелком свалилась прямо под ноги Кириллу. Парень поднял остатки. Ключ словно острым ножом отрезало по середине. Юля не спускала вопросительного взгляда с сечения. А молодой человек из любопытства глянул в скважину.
— Жесть… — промямлил он.
Второй половины ключа там не просматривалось — за дверью была лишь кромешная тьма. Шестое чувство подсказывало девушке — в комнате произошло нечто необъяснимое, достойное быть вписанным в архивы отдела странных явлений.
Часть 2. Новое место жительства
Когда переехал, не помню,
Наверное, был я бухой…
Мой адрес не дом и не улица,
Мой адрес сегодня такой…
Фивы, 14 век до н. э.
Уже светало, и горизонт окрасился в приятный розовый цвет, когда осел остановился рядом с приземистым зданием на берегу реки. Они с Ирой скакали всю ночь, чтобы успеть до восхода солнца очутиться в мертвом городе, который живые называли Долиной Царей. Одноэтажные дома из белого камня, в которых, как показалось девушке, никто не жил, молчаливо провожали единственных путников пустыни, которые на исходе ночи ступили на священную территорию.
— Почтенная, вот тут мы и будем жить, — рассказывал осел, чинно вышагивая между гробницами, — пока не зайдет солнце ты проведешь время в доме своего мужа, а ночью сможешь отправляться в город, чтобы узнать новости и однажды положить конец правлению брата.
— Ты так добр ко мне, Сет, — потрепала девушка проводника за ухом.
Она ехала верхом, свесив обе ноги с одно стороны, и уже с нетерпением ждала, когда же божество довезет ее до гробницы убитого несколько лет назад мужа. Совсем скоро солнечные лучи озарят землю, и воскресшему телу придется корчиться от нестерпимых болей, а потом залечивать ожоги на лице, руках и ногах. Но покровитель успел проводить мертвую царевну до последнего пристанища ее мужа.
'Смерть тому, кто нарушит покой правителя', - эту фразу выбивали на усыпальнице каждого фараона. Супруге усопшего нечего было бояться. Она уже один раз умерла, а второго не допустит великий Сет, слава повелителю Хаоса.
Стоило царевне ступить на лестницу, ведущую в комнаты, где покоился фараон, как она вздрогнула, и у нее из груди вылетела птица с коронованной человеческой головой.
— Ай! — взвизгнула Ира, хватаясь за стену, чтобы не упасть.
В тусклом свете фонарей, которые Сет специально зажег, чтобы не сидеть в кромешной тьме, девушка увидела, что лицо у головы фантастического существа словно две капли воды похоже на ее собственное. Пронзительный визг произвольно вырвался из ее горла, и девушка осела на пол.
— Что орешь-то? — шикнул на нее аккуратно спустившийся к ней осел.
Но девушка в ответ лишь ткнула пальцем в ужасающее существо в двойной короне. Птица с женской головой уселась на один из сосудов, стоящих рядом с саркофагом фараона и с любопытством смотрела на истерику, в которой билось ее тело.
— Убери это! Сейчас же! — визжала Ира, вжимаясь в стену. — Я не могу это видеть.
— Ба, скройся, пожалуйста, — учтиво попросил птицу осел, и та покорно спрыгнула с кувшина и ушла за саркофаг.
Когда девушка отдышалась и поднялась на ноги, Сет укоризненно посмел заметить:
— Ну и что ты боишься своей Ба, почтенная?
— Какая я тебе почтенная, длинноухий, — скрестив руки на груди заорала проводница, — и куда ты меня приволок, будь добр объясни.
— Это будет твоим домом, моя милая, пока ты не убьешь младшего брата и не захватишь власть в стране.
Девушка картинно закатила глаза и тяжело вздохнула:
— Опять ты заладил: убей, захвати… Ты что, сто пятой с отягчающими не боишься?
— Тьфу, — сплюнул осел и устроился напротив собеседницы, — получается внутри гробницы ты ведешь себя как Семенова, а за ее пределами в тебя вселяется Ба моей любимой царицы и…
— Так-так, — строго заметила Ира, — кто такой этот Ба?
Коронованная голова птицы высунулась из-за саркофага и робко представилась.
— Эта страхолюдина? — ткнула в ее сторону проводница. — Слушай, осел, давай кончать этот карнавал, отправь меня домой, а сам с этой Ба разбирайся, кого и где убить, ладно?
— Ты согласилась! — сощурился бог. — Назад пути нет. Тем более, Ирой ты будешь только в Долине Царей, а за ее пределами твоя сущность практически не сможет проявить себя. Так что, успокойся, милая, тебе никого и убивать-то не надо.
Недоверчиво глядя то на осла, то на птицу с человеческой головой, девушка подошла к саркофагу и посмотрела на маску упокоенного там фараона. Если мастер смог предельно точно передать черты лица правителя, то он был достаточно красив, оценила Семенова: круглолиц, с уверенным взглядом миндалевидных глаз, широким носом и полными губами. Она коснулась рукой золотой маски и провела холодными пальцами по металлической щеке.
— Бедняжка Сменхкара, — всхлипнула птица, усевшаяся в ногах у мумии. — Ира, будь человеком, помоги мне воскресить мужа.
Девушка уселась на крышку саркофага, благо, она была прочной, и посмотрела на птицу. По ее щекам текли слезы, а в карих глазах читалось столько боли, что Ире стало жаль крылатую душу древней царицы.
Ба быстро смекнула, чем может разжалобить упрямую душу девушки из будущего и заставить ее помочь из женской солидарности. И она принялась рассказывать свою историю.
Так получилось, что обожаемого Сменхкара убили по приказу двенадцатилетнего брата, который все время после смерти отца только и мечтал, что о восшествии на престол. А после того, как правителя не стало, коварный юнец приказал бросить в пустыню на съедение шакалов и ее, супругу фараона.
— Если в двенадцать он был настолько жесток с семьей, то каким он стал в восемнадцать, ты представляешь? — вытаращив глаза якобы от испуга прошептала Ба.
Ира кивнула. В глубине души у нее представлялся малолетний тиран, построивший всех обитателей дворца. Тех, кто ослушался приказа молодого правителя, тут же бросали в реку на съедение крокодилам. Однажды изменившую ему жену приказали избить до полусмерти. А повара, как-то недожарившего гуся, сбросили с городской стены.
Далее девушке представились моменты веселых праздников, на которых деспотичный правитель любовался нагими танцовщицами, праздно раскинувшись в кресле. Его же запуганная супруга покорно сидела рядом, понимая, что эту ночь ее муж проведет в обществе пятерых красавиц, отплясывающих с кастаньетами.
И, наконец, Ира подумала о послах и гостях соседних государств. 'Если ты мне привез дурную весть, — орал правитель на целовавшего землю у его ног странника, — я прикажу тебя казнить немедленно! Один из стражников обнажает кинжал и приставляет его к горлу гонца.