Устроившись на тюфяке в тесном домике, странница продолжала свой рассказ об унитазе, а младшая ее сестра предложила выпить немного вина. Захваченная разговором Неферхатор и не заметила, как Гек подсыпала в одну из чаш темный порошок растолченных листьев и протянула ее, заполненную до краев вином, жрице.
— Мило с вашей стороны, почтенная странница, — расплылась женщина, и морщинки на ее лице подчеркнули ее искреннюю улыбку.
— За встречу и произошедшее чудо! — подняла свою чашу Гек, и все трое выпили вино до дна.
А через несколько минут сморенная сном жрица упала на тюфяк, и разбудить ее могли бы разве что вопли резаной свиньи.
— Отлично сработано, Чук! — ухмыльнулась младшая сестра. — Все же умеешь ты… как ты выражаешься… вешать лапшу на уши…
— Мое любимое занятие, — мужским голосом призналась старшая сестра, выходя из пристройки.
Когда странницы добежали до колоннады, там у входа в коридор уже стояла невысокая девушка в полупрозрачном белом платье. Она закрывала лицо забинтованной левой рукой и с опаской оглядывалась.
— Как и следовало ожидать, — шепнула Чук сестренке, прижимаясь к толстой колонне.
Но тут к ночной посетительнице храма подошел крепкий мускулистый мужчина в белой юбке с синей каймой на подоле.
— Менпехтира?! — удивилась Гек, тараща глаза на человека, стоявшего напротив девушки.
Та что-то увлеченно рассказывала ему, а потом указала на колонны, к счастью, на противоположной стороне, так что у Менпехтира не оказалось шанса пересечься со странницами из Месопотамии.
— Она боится в одиночку, — шикнула Чук.
— Но откуда она узнала, что Мен был неравнодушен к Меритатон?
— Не все блондинки — круглые дуры, — буркнула под нос Чук, сняв повязку с головы и обтерев ей проступивший на лице пот.
Длинная челка цвета соломы упала на глаза.
Девушка тем временем ходила взад-вперед, изредка поглядывая на серебристые часы-браслет на левой руке.
Вскоре появилось и главное действующее лицо — рыжая женщина с заколотыми в хвост волосами. Ведя под узды осла, она остановилась напротив ожидающей ее блондинки и поклонилась. Девушка показала ей здоровую руку и кивнула, в ответ на что осел завилял хвостом и побежал в коридор, ведущий к жертвенному залу, куда вслед за ним направились и женщины.
Переглянувшись, сестры-странницы бросились туда же, совершенно не заботясь о том, что Менпехтира их может заметить. Они достигли жертвенного зала, когда там уже горело несколько факелов, а блондинка сидела на жертвеннике, протянув вперед руку. Рядом с ней рыжая поставила двух восковых кукол: у одной вокруг шеи намотана золотая цепочка с подвеской, а на голову второй натянут прозрачный резиновый колпак. От вида последнего Чук сложилась пополам и чуть не расхохоталась в голос.
— Чего ты? — одернула ее Гек.
— Она хочет меня проклясть… этим? — еле выдавила из себя старшая сестра.
Меритатон подошла к девушке и сняла с пояса нож.
— Не будешь жалеть, если убьешь возлюбленного и брата? — поинтересовалась она, только намечая разрез через всю ладонь студентки.
— Нет, — глядя через плечо царицы, уверенно сказала Маша, улыбнувшись уголками губ нарисовавшимся у входа странницам, — скажу больше, Майати, сбудется твоя заветная мечта, режь!
Проследив за взглядом жертвы, царица увидела, что ее осел ходит вокруг двух неизвестно как оказавшихся в жертвенном зале девиц и обнюхивает их.
— Не узнаешь, да? — ехидно заметила Дуракова. — А ведь лица-то знакомые!
— Угу! — буркнул осел, хватаясь зубами за подол одеяния высокой девушки.
Он дернул его с такой силой, что плечевые швы на платье порвались, а упавшая на колени от рывка девушка оказалась лицом вовсе не женского полу. Перед царицей сидел Иван Дураков собственной персоной. Из одежды на нем была только юбка до колена и смотрящийся теперь нелепо парик с темными косами.
— Ира! — смотря в красные яростные глаза возлюбленной прошептал парень, когда осел гонялся за второй странницей.
Та, подобрав платье, запрыгнула на жертвенник и спряталась за Машей.
Там госпожа Гек развязала все шнурки на одеянии и кинула его прямо в морду говорящему ослу.
— У Бабруйск, жывотнае! — на чистом белорусском крикнула Маша, пиная скотинку Маритатон под челюсть.
Он пошатнулся, неловко перебирая копытами и путаясь в складках льняного одеяния странницы Гек, оказавшейся вовсе не тем, за кого себя выдавала.
— Как можно так с богом! — взвыл осел, но в ответ ему на голову свалился парик странницы из Месопотамии.
— А нас не волнует! — ответил Тутанхамон, спрыгнув с жертвенника и схватив животное под узды.
Сет не успел и опомниться, как оказался привязанным к одной из колонн.
— Проклинаю всех людей вместе взятых! — взвыл так нелепо плененный нетеру, мотая головой.
Он попытался вырваться, разорвать крепкую веревку, но не тут-то было. Свисающее со спины бесформенной тряпицей платье свалилось ему под копыта, и нетеру запутался в наряде странницы. Усевшись на землю, он принялся ворчать нечто невнятное о печальной доле ослов.
Иван же стоял как вкопанный, очарованный взглядом любимой женщины. 'Успокойся, смирись, не горячись! — шептал тихий голос Иры в его подсознании. И парень ничего не хотел делать. Он не заметил, когда царица отошла от него и бросилась на Машу, которую пытался загородить Тутанхамон. Он немного не рассчитал, и царица ловко обошла его и рассекла руку девушки. Несколько капель крови на каждую из кукол должно хватить для проклятья.
Довольный фараон, ухмыляясь, смотрел на то, чем дальше займется его воскресшая сестра. А она давила пальцами на ладонь девушки, та кричала от боли, и кровь капала на головы восковых кукол. Но ничего противоестественного не происходило. Проклятье, казалось, витало в воздухе, но не могло настичь своих жертв. Брат посмеивался над Меритатон, а гость из будущего, Иван Дураков, словно статуя стоял у входа в жертвенный зал, но не прекращал подавать признаков жизни.
— Почему? — немеющими губами спросила Меритатон. — Сет опять обманул меня? Куклы, личные вещи, кровь девственницы…
— Я сказал тебе чистую правду, почтенная, это не может не сработать! — уверил осел, сам не понимая, что на этот раз могло пойти не так.
— Куклы и вещи, — закрыв рот рукой, прошептала Меритатон, обходя жертвенник и внимательно разглядывая кукол. — Одну из них я сорвала с шеи хозяина, а вторую, Ира уверила меня, мог иметь в этом мире только один человек. Почему? Маш-шу ж под действием колдовства поклялась мне…
— Два дня назад, — краснея, заметил Тутанхамон. — За это время можно многое успеть…
Пока она в замешательстве — надо действовать. А то скоро убийца поймет, в чем она просчиталась, и ее вряд ли удастся повторно остановить. Маша стонала от боли и недобрым взглядом смотрела на возлюбленного, державшего в каждой руке по кинжалу, на ошарашенного брата, на Меритатон, и тоже понимала, что Ване надо немедленно действовать и отделять душу Иры от тела этого чудовища. Тутанхамон кинулся к Ивану и толкнул его.
— Э?! Что?! Где? — вскрикнул программист, а друг уже показывал ему в сторону стоявшей спиной к парням царицы.
Дураков кивнул и кинулся к девушке. Он не мог видеть, как в этот самый момент алая искра проскочила перед глазами его сестры. Маша покорно поднялась и взяла лезвие у воскресшей царицы. 'Забудь о боли, — твердил у нее в сознании ей голос Меритатон, — Убей их! Убей!
Она медленно развернулась в сторону программиста, словно ожидая, что окажется в его объятьях.
— Ира, очнись! — прошептал Иван.
— Ошибаешься! — парировала Маритатон, сверкая глазами.
— Я тебя люб… — последний слог он не успел произнести.
— Умри! В желудке у Амта твоя драгоценная Ира расскажет обо мне и Сете, и еще много интересного. Маш-шу, давай.
— Нет! — раздался переходящий на визг крик фараона.
Иван, опять охваченный чарами древней правительницы, замер, не в состоянии пошевелиться. Маша, невзирая на боль порезанной руке, неслась ему навстречу, размахивая лезвием.