Сергей свернул с боковой дорожки парка на центральную аллею. Футболка промокла, кажется, насквозь, наушники держались в ушах каким-то чудом — всё у него не доходили руки купить специальные, для пробежек... Но зато до отметки в десять километров оставалось всего ничего, как раз до дома добраться.
Сознание вдруг засигналило о какой-то тревожной неправильности в окружающем мире. Что-то снаружи заставило насторожиться чутко настроенный интуитивный локатор, которому Сергей всегда доверял.
Скрипка огляделся на бегу. Что не так? Парк, дорожка, ровно подстриженные кусты справа, такой же ровный ряд фонарей слева, ранний утренний рабочий, расклеивающий на столбе какие-то афиши, «Depeche Mode» в ушах... Вроде бы ничего такого, что могло бы насторожить.
Хотя... В этом расклейщике, пожалуй, было что-то странное. Только вот что? Ну-ка, это даже интересно — консультант он при Следственном Комитете или не консультант? Нет, на лавры Шерлока Холмса не ему претендовать, конечно, но всё же, всё же - давай попробуем вспомнить и прикинуть, что тут...
Стоп! Он даже остановился на секунду. Покрутил головой в удивлении, но всё же продолжил бежать.
Он же его уже видел! Этого же самого расклейщика он видел сегодня уже как минимум два раза! В самом начале, еще только отбегая от дома, обратил внимание — он клеил афиши какого-то «Удивительного цирка» на специальный щит возле соседнего здания. Кроме стандартного салатового жилета и темной шевелюры, у парня был весьма характерный штришок во внешности: спускающаяся на спину тонкая косичка-«расточка» с красной резинкой. Ему самому такие заплетали во времена неформальской юности.
После этого, километра через четыре, он снова видел его где-то в парке. Пятно красной резинки на фоне салатового жилета врезалось в память отчетливо. И вот сейчас.
Это что же получается? Человек непонятным образом перемещается в пространстве — гораздо быстрее его, бегущего не в самом медленном темпе. Мопед? Нет, он бы заметил, вряд ли. Попахивало какой-то дрянной мистикой, а вот этого белый колдун и целитель Сергей Скрипка совсем не любил. Работа у него была такая, напрямую связанная не с упоминавшимися вчера в разговоре с Красновым Тайными Сакральными Знаниями (представлявшими в большинстве своем разнокалиберную лапшу для развешивания на ушах доверчивых простаков), а с реальными и практическими проявлениями Силы, разлитой в мире. И если рядом с ним действовал кто-то, так беспардонно и запросто перемещающийся в пространстве, это означало для него, Сергея Скрипки, большую порцию неприятных хлопот.
Хотя слабо верится, конечно. Вероятность того, что это близнецы с одинаковыми косичками, существенно выше. Тем не менее — мутно это всё как-то, господа присяжные заседатели...
Он выбежал из парка на тротуар. Здесь уже начиналась его улица, до дома оставалось рукой подать. Обычно к этому моменту он уже был выжат, как лимон, и последние метров триста преодолевал уже шагом, то и дело останавливаясь отдышаться. Но сейчас тело двигалось в привычном ритме как-то совсем механически — голова была занята совсем не тем.
Едва он свернул из парка, за ним тут же тронулась машина. Какой-то черный «Опель» с тонированными стеклами двинулся с той же скоростью, что и он, неотрывно держась за спиной. Это было уже что-то совсем из области паранойи. Какого черта он не ускоряется, что ему надо?
Помимо воли Скрипка прибавил ходу. Спурт после десятикилометровой пробежки — такого он еще не устраивал! Автомобиль, тем не менее, упорно маячил за левым плечом. Сергею приходилось прикладывать титанические усилия, чтобы не оглядываться на него ежесекундно. Складывалось полное впечатление, что черный «Опель» не то конвоирует, не то гонит его куда-то.
А у самого дома Скрипка поневоле остановился. Кажется, приехали. Под ложечкой противно заныло.
Возле щита, сплошь заклеенного афишами «Удивительного цирка» стояло трое одинаковых рабочих с валиками и в салатовых жилетах. С косичками. И «Опель» сзади не думал никуда деваться. От ждущих его одинаковых расклейщиков веяло какой-то читанной в детстве фантастикой Крапивина про жутких манекенов, которых берет только мячик с пятью полосками, и Скрипка вдруг поймал себя на дурацкой мысли: жаль, что у него нет детей, и неоткуда взяться мячику...
Он остановился, держась рукой за ограждение и тяжело дыша. Нет уж, сам он им в лапы не сунется. Ну-с, интересно, что дальше?
Он стоял и дышал, и ничего больше отчего-то не происходило. Расклейщики молча курили одну сигарету на троих. «Опель» заглох, потом рывками пополз вперед. Медленно-медленно он добрался до Сергея, и наконец-то стало можно разглядеть водителя: отчаянно вцепившуюся в руль девушку и сидящего рядом мрачного мужика со вторым рулем. На крыше «Опеля» обнаружилась пластиковая пирамидка с буквой «У».
Люди вождению учатся, пока машин на улицах нет. А ты тут себе паранойю устраиваешь, гражданин колдун и целитель. Стыдно.
Один из расклейщиков бросил окурок в урну, и они неторопливо прошли мимо Сергея, один за другим. Никакие они, понятное дело, оказались не одинаковые — обычные южные ребята, которые русскому человеку все кажутся на одно лицо, если не присматриваться. Эффект «близнецов» давала одежда: однотипные жилеты и поддетые под них толстовки с выпущенным наружу капюшоном. Шнуры от этих толстовок, с крупными красными «колокольчиками» на концах, и казались ему косичками.
Расклейщики опасливо обошли тихо хихикающего человека в насквозь мокрой от пота одежде и отправились по своим рабочим делам.
Трали-вали, крыша, где ты будешь завтра. «Удивительный цирк», право слово! Надо было бы успокоиться, но получалось плохо. Скрипка, продолжая непроизвольно хихикать, дошел до своего подъезда и вызвал лифт. Вымыться, бухнуться спать часа на два, проснуться с отличным настроением на весь день - и забыть эти глупости, как страшный сон...
Игорь Валуйский за эти четыре месяца постепенно свыкся с мыслью, что экстрасенсы — это не только ловкие мошенники и сумасшедшие. Вернее, дифференциация произошла так: внутри, в отделе «Т.О.Р.» работали настоящие экстрасенсы-самородки, в чьих способностях он убеждался ежедневно, а вот снаружи, во внешнем мире, всё осталось по-прежнему. Сплошной обман и подставные лица, в «способности» которых верят только разнообразные лохи, потенциальные жертвы аферистов.
Тем удивительнее ему было узнать, что за это убивают, всерьез убивают. Изобретательно и с размахом, почти по десятку человек в год. Нет, конечно, объектом охоты маньяка может стать кто угодно, хоть проститутка, хоть экстрасенс, но он имел на этот счет собственное мнение, отличающееся от точки зрения Горячева. Лично ему, Игорю Валуйскому, казалось, что маньяками здесь и не пахло, а всё куда как серьезнее.
Как объяснить, что убийства не прекращаются уже почти пятнадцать лет? В истории криминалистики единичны случаи такой долгой активности маньяков. Кроме того, эти «подсказки следствию» - по идее, убийца оставляет их в случае, когда уверен, что с ищейками можно поиграть в «кто тут самый умный» и через это самореализоваться.
Но в том-то и дело, что следствия никто не вел, и все пятнадцать лет никому на хрен не сдались эти убийства колдунов и ворожей в разных регионах. Отсюда следует самое странное: как ему позволили орудовать столько времени? Почему убийства не расследовались с должным рвением? Ведь один пристальный взгляд опытной ищейки вроде Горячева — и всё, вот оно, как на блюдечке. А Николай Васильевич, при всех его несомненных достоинствах, отнюдь не Эркюль Пуаро, он просто дотошный и последовательный практик. Неужели не находилось таких все пятнадцать лет?
Нечисто здесь было, здорово нечисто. Но все теоретические рассуждения стоило засунуть себе, как говорил один киногерой, «в портмоне» - хотя бы до тех пор, пока не найдется Сергей.
За это время они успели здорово сблизиться. Поначалу хлипкий рафинированный юнец, сын откровенного шарлатана от эзотерики, вызывал немало пессимизма у грубоватого и недоверчивого Валуйского. От его манеры картинно закатывать глаза, когда его узнавали на улицах, Игорю приходилось давить в себе садизм армейского сержанта. Но в деле Скрипка совершенно менялся и был здорово полезен. После того, как Сергей спас ему жизнь в первый раз, Валуйский сам выставил ему литровку самого дорогого виски, какой нашел. Они напились тогда в хлам, заснули под утро - это перед рабочим-то днем! - и Горячев потом распекал их обоих, как мальчишек. В общем, традиционное начало мужской дружбы, как Валуйский себе это представлял.