В день вручения аттестатов приехал дядя и забрал его. Они заехали в банк, закрыли депозит и перевели деньги на счёт парня. А на пороге родительского дома вместо прощания раздалось:
— Дальше ты сам.
Максим остался один. После стольких лет, прожитых в этой квартире с родителями. После трёх лет в комнате, где всегда были люди. Он был один.
Поначалу ему это нравилось: никто не мешает, не отвлекает. Не рассказывает, как провёл каникулы с родителями. Это помогло ему поступить в институт. Но чем больше общался с сокурсниками, тем лучше понимал, что ему некомфортно одному. Он всё чаще и чаще ловил себя на том, что замирает в ожидании того, что кто-нибудь зайдёт в квартиру. Включит телевизор. Сделает хоть что-то, разрушающее тишину. Когда он пять минут простоял у входной двери, заставляя себя войти в квартиру, понял, что так больше нельзя.
После объявления приходили многие. Пытающиеся сбежать от родительской опеки и ничего не умеющие парни. Девушки, рассчитывающие на милое личико и выпирающую грудь, не собирающиеся платить за жильё. Странные личности, предпочитающие вечеринки, ищущие возможность накуриться в безопасном месте. Он их выпроваживал. Без сомнений. Лучше сходить с ума, чем связываться с такими людьми.
А потом в дверь позвонил Дмитрий.
Максим открыл дверь и удивился. На пороге стоял настоящий шкаф с лицом отпетого уголовника. Под два метра ростом, в облегающей футболке, готовой лопнуть от малейшего напряжения мышц. В каждой руке он держал сумку.
— Баб водить можно? — первый вопрос, который задал бугай.
Так он и остался. Дмитрий оказался адекватным человеком, хотя любил образ тупого качка. При этом учился на инженера и был одним из лучших в группе. Подрабатывая вечерами инструктором в фитнес-центре, днём он пропадал на учёбе. Находил время на чтение книг. Не всегда по будущей профессии. А иногда приводил баб, подцепленных на работе, всегда предупреждая заранее.
Вполне соседские отношения, даже дружеские. Парень знал, что квартира принадлежит Максиму, и никогда не возмущался, отдавая деньги за проживание.
Дмитрий зашёл на кухню:
— Чайник горячий?
Дождавшись кивка, он налил чай в кружку:
— Какие планы на сегодня?
— Да никаких. А у тебя?
— Такая же фигня, — он сделал бутерброды. — Есть предложения?
— Если только одно, — Максим отпил чая. — Втыкать в потолок.
— Странные у тебя наклонности. Все в баб втыкают, а ты в потолок.
— У тебя Петросяны в роду были?
Дмитрий усмехнулся:
— За такое морду бьют.
— Начинай.
— Да жалко, ещё прибью ненароком.
— Точно, — кивнул Максим. — Потом суд, тюрьма, хреновое питание. Исхудаешь, бедный.
— Во-во. Скажи спасибо моему желудку.
— Спасибо.
Дмитрий закинул бутерброд в рот, прожевал и спросил:
— Мож в «соньку» зарубим?
— Давай. Всё равно делать нечего.
Резанувший по ушам писк заставил их остановиться. Они переглянулись и завертели головами в поисках источника шума. Дмитрий спросил:
— Слышишь?
— Да.
— Что это?
— Может, пылесос?
— Может, — он махнул рукой. — Ладно, дава…
С громким треском потолок в гостиной обвалился. Куски бетона раскидало по комнате. Они прикрыли лица от серой пыли, расползающейся по квартире.
Максим откашлялся:
— Какого ху…
Из дыры в потолке спрыгнул человек и, неловко приземлившись, упал. Ребята с удивлением смотрели на коротко стриженную черноволосую девушку. Не вставая, она отползла в коридор.
— Эй! — Дмитрий закашлял. — Ты охренела?
Только Максим сделал шаг, как сверху упал рюкзак. Тут же девушка кинулась к нему и оттащила в коридор.
Они приближались к пролому, когда сверху прыгнул ещё человек. Задёргался, поднял голову и крикнул на незнакомом языке.
— Эй! — Дмитрий сделал ещё шаг. — Какого…
Максим схватил друга за руку и потянул обратно:
— Назад.
— Ты чего? — он посмотрел на державшую его руку.
— Назад!
— Да что…
— Смотри, — он кивнул на дёргавшегося человека.
Его ноги не доставали до пола несколько сантиметров. Из дыры к нему шла белая широкая полоса. Обвившаяся вокруг живота, похожая на бинт материя удерживала человека на весу. Они видели, как ткань змеёй скользит по телу, окутывая грудь.