Почему бы и нет, сказал он себе. Балтимор он знал плохо, но ведь и Атланту раем не назовешь. Почему бы и нет.
После выпуска его назначили в Четвертый сектор Южного района – белый анклав, почти ровно поделенный между зажиточными домовладельцами и этническим рабочим классом. Далеко не самая преступная округа, и Пеллегрини понял, что если просидит там десять лет, то не научится ничему, что нужно для карьерного роста в департаменте. Если уж хочется стать лучше, сказал себе Пеллегрини, надо переводиться в суровые районы вроде Западного, а еще лучше – в общегородской отдел. Откатавшись в патрульной машине меньше двух лет, он получил свой билет из захолустья в виде одобренного перевода в группу быстрого реагирования – тяжеловооруженное подразделение по спасению заложников и проникновению в захваченные здания. ГБР работала из штаба полиции и считалась элитным подразделением; сотрудников делили на взводы по четыре человека, все время проводившие на тренировках. День за днем Пеллегрини с сослуживцами учились выбивать двери, рассеиваться по незнакомым помещениям и палить в картонные мишени преступников. Там были и картонные мишени заложников, и после долгих тренировок команда дошла до уровня, когда в оптимальных условиях, если каждый делал свое дело как положено, заложника задевали не больше одного раза из четырех-пяти.
Работа была точная и требовательная, но в ГБР Пеллегрини снова не почувствовал себя на своем месте. Начать с трудных отношений с напарниками – в основном потому, что в отделе не хватало одного сержанта, поэтому остальные выбрали Пеллегрини исполняющим обязанности. Он узнал, что эта должность дает как повышение жалования, так и падение уважения среди подчиненных. В конце концов, одно дело – подчиняться приказам сержанта с настоящими полосками, а другое – и. о. в том же звании, что и рядовые бойцы. Но важнее офисной политики для Пеллегрини стал конкретный случай из 1985-го – происшествие, когда он впервые увидел ту полицейскую работу, что привлекла его по-настоящему.
В том году ГБР почти на неделю перешла в непосредственное подчинение отделу убийств и во время розыска подозреваемого обшарила несколько десятков точек в Восточном Балтиморе. Облавы начались после происшествия с участием полиции, когда в ходе попытки остановить угнанный автомобиль убили Винса Адольфо, патрульного из Восточного района. Стрелка быстро опознали – это был парень с восточной стороны, – но он умудрился скрыться. Как только детективы из отдела убийств нашли его возможный адрес, ГБР с тараном и щитом вынесла дверь. Тогда Пеллегрини впервые наблюдал отдел убийств в деле, и по окончании задания в его голове засела одна мысль: он хочет быть тем, кто живет поисками нужной двери. А выбивают ее уже пусть другие.
И тогда он совершил кое-что из ряда вон – по крайней мере, по стандартам среднего департамента полиции. Вооружившись аккуратно составленным резюме и письмом-представлением, он поднялся на лифте на шестой этаж и прошел в административный офис рядом с отделом убийств, где располагается глава отдела преступлений против личности.
– Том Пеллегрини, – протянул он руку капитану. – Я бы хотел стать детективом отдела убийств.
Капитан, естественно, посмотрел на Пеллегрини так, словно тот с луны свалился, – и не без оснований. В теории сотрудник имеет право претендовать на вакансию в любом отделе; на практике назначение в отдел преступлений против личности – штука тонкая и политическая, тем более с тех пор, как в департаменте отменили стандартное тестирование.
Такие старожилы, как Дональд Уорден и Эдди Браун – и даже Терри Макларни, пришедший в 1980-м, – еще помнят вступительный экзамен отдела преступлений против личности: тест, успешно отсеивающий претендентов, не умеющих толком составить протокол, но при этом продвигающий много таких, кто просто умеет сдавать тесты. К тому же результаты – хотя и предполагавшие количественный подход, – всегда зависели от политики: обычно, чем больше у претендента связей, тем выше и балл на устном экзамене. Затем в начале 1980-го тестирование отменили – и назначение в детективы стало уже чисто политическим. В теории сотрудники попадали в отдел убийств, отличившись где-нибудь еще – желательно в другом отделе по расследованию на шестом этаже. Хотя большинство действительно отвечали этому требованию, итоговое решение обычно зависело от других факторов. В десятилетие политики позитивной дискриминации не мешало быть черным; еще никогда не мешало иметь в наставниках подполковника или замкомиссара.