У Пеллегрини состоялся с капитаном краткий и неопределенный разговор. Он был хорошим копом с приличным послужным списком, но при этом не черным и не протеже какого-нибудь начальника. Зато об этой короткой встрече прослышал Джей Лэндсман и восхитился подходом Пеллегрини. Чтобы войти в кабинет начальника всего лишь с парой страничек и рукопожатием, нужно иметь яйца. Лэндсман сказал Пеллегрини: если он все-таки попадет в отдел, то милости просим в его группу.
В конце концов, у Пеллегрини остался только один козырь: юрист со связями, который задолжал ему услугу во время его работы в Южном. Проси чего хочешь, сказал тогда юрист. Прошло уже несколько лет, но Пеллегрини обналичил обещание. Тот согласился помочь, чем сможет, потом перезвонил спустя два дня. В отделе преступлений против личности вакансий не было, но благодаря связям с одним замкомиссара он смог пробить Пеллегрини в личную охрану Уильяма Дональда Шефера. Это, конечно, не отдел убийств, сказал юрист, но, если продержишься год-другой на службе у Нервного Мэра, перед тобой откроются все двери.
Пеллегрини нехотя согласился и следующие два года сопровождал Самого с собраний на благотворительные вечера или Парады Прикнесс. Шефер был тяжелым начальником – политиком, выведенным системой, превыше всех человеческих качеств ценившим преданность и готовность жрать дерьмо. Не раз Пеллегрини возвращался домой со звенящими в ушах оскорблениями мэра; не раз возвращался, с трудом подавляя желание приковать самого высокопоставленного чиновника в городе к бамперу патрульной машины.
Однажды, на мероприятии Марша десятицентовиков[23], где Шефер был ведущим, Пеллегрини совершил страшную ошибку – вмешался в его выступление. Пока Шефер разливался соловьем обо всем подряд – от врожденных пороков до нового балтиморского аквариума, – организатор события сказал, что мэр забыл рассказать о девочке с обложки Марша: инвалидке, прикованной к коляске. Предчувствуя катастрофу, Пеллегрини опасливо подкатил дитя к мэру и заговорил театральным шепотом:
– Эм-м, господин мэр.
Шефер не обратил внимания.
– Господин мэр, сэр.
Шефер отмахнулся.
– Господин мэр…
Когда мэр закончил речь, тут же накинулся на детектива в штатском.
– Отвали от меня на хрен, – сказал он.
И все-таки Пеллегрини оставался верным солдатом, зная, что в Балтиморе слово политика имеет немалый вес. И действительно, когда в 1986-м Шефера избрали губернатором Мэриленда, люди из его свиты сорвали куш. С разницей в пару дней в убойный отдел произвели два назначения: Фред Черути, черный полицейский в штатском из Восточного района, и Том Пеллегрини. Оба попали в группу Джея Лэндсмана.
Там Пеллегрини удивил всех, в том числе самого себя, тем, что делал свое дело. На первых вызовах он еще не мог положиться на врожденное чутье или опыт: охрана ратуши – не то чтобы известная школа компетентных детективов. Но чего ему недоставало в смекалке, он восполнял готовностью учиться. И ему нравилась работа – а главное, он почувствовал, что наконец-то в этом мире ему что-то подходит. На ранних вызовах Пеллегрини помогали Лэндсман и Фальтайх, а Данниген и Рикер готовили Черути, поделившись с ним своими делами.
Профориентация в отделе убийств – не самый сложный на свете процесс. Никаких справочных пособий нет – просто на первых вызовах тебя за ручку водит ветеран, а потом вдруг отпускает, чтобы ты пошел сам. Нет ничего страшнее первого раза на позиции старшего детектива, когда на асфальте перед тобой лежит труп, в тебе прожигает глазами дырки уличная шпана, а патрульные, медики и криминалисты гадают, знаешь ли ты хотя бы половину того, что должен. Для Пеллегрини переломным моментом стало дело Джорджа Грина из проджектов, когда в его группе никто не ожидал не то что ареста, а даже подозреваемого. Черути и Пеллегрини поехали на вызов вместе – но Черути на следующий день ушел на долгие выходные. Вернувшись в понедельник, он, походя, спросил, что нового по их делу.
– Оно раскрыто, – ответил Пеллегрини.
– Чего?
– Я арестовал на выходных двух подозреваемых.
Черути не верил своим ушам. Дело Грина было самым обычным – простое убийство из-за наркотиков, без свидетелей или улик. Учитывая, что вел его новичок, все ожидали глухаря.
Пеллегрини добился всего терпением и трудом – водил в офис людей и допрашивал часами. Скоро он узнал, что его хватает на долгие допросы – его выдержкой мало кто мог похвастаться. Пеллегрини в своем медленном лаконичном стиле мог три минуты перечислять, что ел на завтрак, или целых пять минут рассказывать анекдот о священнике, епископе и раввине. Может, таких, как Джей Лэндсман, это доводит до белого каления, зато для допроса преступников подходит идеально. Медленно и верно Пеллегрини постигал все больше нюансов работы и начал раскрывать львиную долю своих дел. Но еще он понял, что его успех имел значение только для него самого. Его вторую жену – бывшую медсестру из травмпункта – не смущала мрачность его работы с убийствами, но детали ее не интересовали. Его мать гордилась успехом сына лишь на словах; отец был для него целиком потерян. В конце концов, Пеллегрини пришлось смириться, что победу придется праздновать одному.
23
«Марш десятицентовиков» – американская некоммерческая организация, специализирующая на здоровье матери и ребенка. Основана президентом Франклином Рузвельтом в 1938 году.