Глава 11
Шла на поправку я очень быстро. Еще бы. Броня со мной возился как с фарфоровой, иногда мне казалось, что даже слово мне лишнее боится мне сказать. Через неделю такого отношения, я не выдержала и сказала прямо: - Хватит, я ведь не фарфоровая. У меня уже почти ничего не болит, да и ходить могу сама. Я не калека! Давай так: или ты поумеришь свой «материнский» инстинкт, или я еду в больницу и долечиваюсь там. Ультиматум подействовал и гиперопека надо мной снизилась. Когда же Бронислав уходи на работу, то я оставалась на попечении Елены Захаровны - домоправительницы Маренина младшего. Целыми днями бездельничать я не могла физически, так что стала помогать женщине на кухне. Та сначала упиралась, за здоровье моё еще хлипкое боялась, но после моих уговоров успокоилась и отступила. С каждым днем я чувствовала себя в этом доме все уютнее, будто бы всегда в нем жила. Еще я очень долго думала над своими чувствами к Брониславу. Без колебаний могу ответить, что он мне нравиться и сильно, но любовь ли это? Этот вопрос мучал меня вот уже несколько дней. В какой-то момент поняла, что сама я найти ответ не смогу и решила посоветоваться с самым родным для меня человеком - мамой. Уже был вечер, когда руки добрались до телефона и набрали номер. -Доча, почему ты так долго не звонила? Мы же с отцом волнуемся. От этого родного голоса, в котором была долька возмущения, я улыбнулась. -Привет, мамуля. Прости, пожалуйста, дела были. Как вы там с папой, все нормально? -Ой, все просто замечательно. Помнишь тетю Зину? Она наконец-то замуж выходит. Видела ее жениха. Хороший такой молодой человек. Такая красивая пара! -Я очень раза за нее, передавай мои поздравления. Мам, я к тебе по делу звоню. Мамин голос в миг стал обеспокоенным. -Что-то случилось, у тебя проблемы? -Нет, мама, все хорошо. Просто... эм... слушай, как понять, что ты любишь кого-то? Последние слова я скомкала и произнесла тихо, но мама все услышала и поняла. Я была уверена, что сейчас пойдут расспросы, крики радости, но, на удивление серьёзным голосом, мама сказала: -У каждого она разная, но знаешь, если тебе с ним хорошо, мысли только о нем, а просто молча сидеть в его объятиях так же хорошо, как и заниматься с ним любовью, то это определенно она, можешь не сомневаться. -Ты уверена? -На все сто. Вот оно как. Поговорив с мамой еще довольно долго, я пошла спать. Уже почти заснув почувствовала, как сильные руки притянули меня к теплому телу и услышала: -Люблю тебя. На следующее утро я, как всегда, проснулась одна. Жаль, а так хочется проснуться в сильных объятиях своего мужчины и любоваться им, пока он спит, а потом поцелуем разбудить. Эх. Я оделась, сделала утренние процедуры и пошла на кухню. Там уже во всю хлопотала Елена Захаровна, готовя завтрак. -Доброе утро. -Доброе деточка. Голодная? Сейчас я тебя накормлю, а то кожа да кости одни. День проходил как обычно. Зайдя в ванную, наконец-то осмелилась посмотреть в свое отражение. Все это время, что находилась здесь я просто боялась это сделать. Все оказалось не настолько плохо, как я думала, только разбитая губа выделялась больше всего. Но вот еще что. Линзы у меня не было. А я про нее и забыла со всеми этими событиями. И никто не стал ко мне приставать с восхищёнными речами, рассматривать меня, как зверушку, за что я очень всем благодарна. На данный момент у меня была одна проблема - одежда. Сменную мне привезли уже на следующий день после моего сюда попадания, но не всегда сменная успевает высыхать и приходиться носить старую подольше. Я рассказала о ситуации Елене Захаровне, на что она ответила, чтобы я позвонила Брониславу Викторовичу. Ну что ж, пошли звонить. Но на удивление трубку никто не поднял, ни в первый раз, ни в остальные. Когда к вечеру ситуация не изменилась, я вся была уже на нервах. Страх и волнение за любимого, а что он является таковым, я уже не сомневалась, поселились в сердце. Уговоры домоправительницы престали действовать, и я позвонила Виктору Станиславовичу. -Виктор Станиславович, день добрый. Вы не знаете где Бронислав, а то я не могу дозвониться до него. -Виклина, успокойся и не нервничай. Бронислав находиться в больнице. Спокойно! Его жизни ничего не угрожает, пуля прошла на выход, но врачи решили пока оставить под присмотром. Я никогда не думала, что можно испытывать такие сильные эмоции. Страх, боль, растерянность, все смещалось воедино и мешало трезво думать, а подступающая истерика грозила вырваться из-под контроля. Но все же пересилив себя, хриплым и надломленным голосом спросила: -Где? -Двадцатая в центре. Я пришлю машину, она доставит. Виклина, все будет хорошо, слышишь? Сил хватило только на то, чтобы ответить: -Да. Дальше я помню, как рассказала Елене Захаровне где Бронислав, а потом я уже бегу к его палате. Еще не до конца зажившие ребра горели огнем и болели, но мне было плевать, я хотела наконец-то увидеть моего мужчину и убедиться, что с ним все в порядке. Все делала на автомате, но, когда я увидела Бронислава на больничной койке, с перевязанной рукой и багровым пятном на плече, такова бледного, но даже в такой ситуации страшно красивого, я разрыдалась. Подошла к постели и села на стул, стоявший не далеко. Ухватилась за его руку и начала покрывать ее поцелуями, бормотав при этом: -Как же это ты так? Зачем под пули полез? Господи, как я за тебя испугалась и переживала. Ты хоть знаешь, что я почувствовала, когда мне сказали, что ты в больнице?! Никогда больше меня так не пугай! Я же чуть не поседела. Я тебя больше не отпущу, слышишь, люблю и больше не отпущу. Я уткнулась в его руку. Слезы градом текли по моим щекам, а я выплескивала свои эмоции плача навзрыд, прямо до икоты. Истерика потихоньку отступила полностью, лишив меня моральных сил. Положив голову на одну руку, что лежала на кровати, а второй все так же сжимая ладонь любимого, уснула. Проснулась от поглаживания по голове. Воспоминания ворвались в мою еще не до конца проснувшуюся голову, заставив вспомнить где я нахожусь. Резко выпрямилась. От неудобной позы спина и ноги болели, а руки онемели. Но все это отступило, когда я посмотрела в глаза моего Брони. Он с нежностью и любовью смотрел на меня не переставая поглаживать по голове. Я же цепким взглядом его осмотрела, а потом вернулась к лицу. На нем уже была мягкая, чуть игривая улыбка, а в глазах появилась еще и озорство. -Привет. -Привет. Его голос был тихий и хриплый от болезни, а мой просто хриплый после сна. -Ты как себя чувствуешь? -Более - менее. Ты почему не дома? -Ты издеваешься? Я вся извелась от страха и волнения за тебя, когда не смогла дозвониться. Я чуть не поседела, когда, позвонив твоему отцу, узнала, что ты в больнице. Я несколько часов в захлеб рыдала, когда увидела своего любимого на постельной койке, с пулевым ранением. И ты спрашиваешь почему я здесь?! Под конец речи я уже была на взводе и чуть ли не кричала. Хотелось еще много чего сказать этому типу, но он меня прервал. -Любимого? Вся спесь вмиг улетучилась, и я устало улыбнулась. -Из всего моего монолога ты услышал только это? -И все же. -Да Броня, любимого. Любимого, единственного и неповторимого. Я наклонилась и поцеловала его. Поцелуй был мягким и нежным, но потом начал перерастать в страстный. Решила, что не время и не место, и сама, не без сожаления, разорвала поцелуй. Броня взял меня за руку и притянув к губам начал целовать ее. Миловались мы еще долго. Потом пришла медсестра для перевязки, а потом принесли обед. Когда любимый доел, решила спросить: -Как ты так умудрился? -Меня случайно задело. Ну ничего, за то теперь я полностью покончил с криминалом. Теперь мы можем жить спокойно. Это мы я услышала, приняла к сведенью, но обсудить решила потом, после выписки. Так и потянулись мои дни. На ночь я ездила домой отдохнуть и принять ванную, а утром ехала снова в больницу. Часто брала книги и читала для Брони в слух, от чего он просто млел. Часто заходил его папа, приходили друзья, с которыми меня знакомили, а также прибегала Елена Захаровна и приносила домашней еды. Пару раз доктор осматривал и меня по настоянию моего мужчины, но мой недовольный сап стойко игнорировали. Ребра мои зажили, но вот гематома еще не полностью пропала, но это не страшно. В больнице Броня провел две недели, а потом с наставлениями и кучей лекарств его и меня отправили домой с напутствием любить друг друга и больше тут не появляться.