-Девочка в Круглово. Не убивай пожалуйста.
-Она жива?
–Жива, не убивай-простонала круглолицая.
Я задохнулась, горло перехватило и игла вонзилась в сердце, часто и помалу дыша, боясь вздохнуть полной грудью я отошла в сторону. Это ложь. Я ведь видела фотографии мертвой Юльки. А если меня обманули и ее загримировали? Всего то надо немного синей краски. Я отгоняла мысли, для каких целей ее могли оставить, главное она возможно не в земле, а в Круглово.
Продышавшись, вернулась к круглолицей.
–Адрес знаешь?
–Нет ответила она.– Василий знал.
Я налепила ленту на ее рот, обыскала, вытащила из юбок смартфон и сказала.
–Я поеду в Круглово. Если она там, позвоню твоим, чтобы тебя выпустили.. Если ее там нет, тебе не повезло. Тут много голодных собак.
Я оторвала кусок липкой ленты заклеила ей рот опять и вышла из дома.
Час спустя, я смывала грим и латексные морщины, в голове все ширилась заполняя мозг радостная мысль "Она может быть жива! Остальное неважно."
С собой взяла два ножа, больше у меня не было никакого оружия.
Купила тетрадь, карандаш, три пачки яблочного сока, заправила бак бензином и поехала в Круглово, небольшое село в 40 километрах от Нижнеярска.
В Круглово на местном крытом базарчике крашеном в зеленый цвет, бабки продавали яблоки, капусту, лук зеленый в пучках. Мимо прошли по утиному переваливаясь две цыганки.
Бабки проводили их неприязненным взглядом и одна сообщила,
–Купили дом Лаврентьевых, вот они там и гужуются.
–Это каких Лаврентьевых, которые у магазина или которые у пруда? спросила ее товарка повязанная белым платочком.
–У пруда,– ответила бабка сбрызгивая яблоки водой.-И уже картошку у соседей повыдирали, черти, как есть черти.
Я покинула базарчик и у скучающей продавщицы в магазине через дорогу спросила, -A где у вас пруд?
До пруда оказалось примерно с километр ходьбы по тихой улице заросшей пыльной лебедой и ромашками. На поросшем камышами пруду плавала стайка диких уток. В целом место было достаточно уединенное.
Слева от пруда стоял почерневший бревенчатый дом, около дома красный Форд. Я вернулась к своей Волге, проехала мимо пруда, встала поодаль за ивами, спустившими ветви до земли.
С тетрадью и и карандашом присела на берегу, делая набросок.
Из дома вышли два крупных цыгана оживленно жестикулируя, с ними две цыганки, погрузились в красный Форд Фокус и уехали. Я подождала пятнадцать минут. Вышла девушка и отправилась пешком по направлению к базарчику. Больше никто не показался.
Но я и не могла уже ждать. Отбросив тетрадь, решительно двинулась к дому, толкнула дверь, вошла и тут же споткнулась о ведро на полу, которое со звоном упало. Выглянула плотно сбитая цыганка лет пятидесяти, видимо хозяйка, громко рявкнув подбоченившись:
– Ты кто такая? Чего приперлась? Тебя кто звал?
Я шла прямо на нее, готовая убивать.
Она толкнула меня увесистым животом, я схватила ее и мы сцепились в драке. Мы упали на пол и катались по полу, она была мощней и сильней меня. Навалившись всем телом, она ударила меня кулаком в нос. В глазах брызнули звезды, и боль пронзила меня.
Я нашарила, что то рядом и этим что то ткнула прямо в нависшую надо мной жирную физиономию.
Моим оружием оказался железный совок, которым выгребают золу из печей.
Цыганка взвыла, а я оттолкнув ее, вылезла, мстительно пнула и помчалась по комнатам. Все помещения выглядели одинаково, как временный ночлег с неубранными постелями на полу и ворохами разноцветных одеял.
Одна комната была заперта на щеколду снаружи, я с бьющимся о ребра сердцем ворвалась внутрь.
В пустой комнате с обшарпанными стенами на грязной подстилке под тряпкой лежала изможденная моя несчастная Юлька. Я даже не сразу узнала ее, сначала показалось пластмассовая кукла.. потом..
Нет! Не может быть! Господи!
На единственном предмете меблировки, колченогой табуретке стояла миска и просыпанный белый порошок.
Юлечка!
Я наклонилась. Она почувствовав движение рядом, тихонько захныкала. Худенькая ножка в веревочной петле, сама веревка привязана к отопительной чугунной батарее. Под веревкой красная стертая до язв кожа.
Я достала нож и вдруг уловила шаги, отскочив, встала у двери.
Хозяйка бешено влетела красная, растрепанная, с раной поперек лица, держа в руках большой мясницкий нож.
Я успела первой, мой нож вошел в жирное тело по рукоятку. Она издала хлюпающий звук и замерла на полу. Из под тела лениво растекалась в разные стороны кровавая лужа.
Я выдернула свой нож из трупа врага, сказав напоследок с чувством: