Владимир Двоеглазов
ОТДЕЛЬНОЕ ПОРУЧЕНИЕ
Повесть
Не так уж часто мы встречаем в детективных произведениях людей живых, запоминающихся; тем приятнее увидеть живых и запоминающихся героев (тех же Цветкова и Ледзинскую) в повести молодого тюменского писателя Владимира Двоеглазова. Имя это для читателей новое, книга эта для писателя первая; тем не менее творчество Владимира Двоеглазова уже по достоинству оценено — повесть «Отдельное поручение» публиковалась в журнале «Советская милиция» и заслуженно получила премию Всесоюзного конкурса Союза писателей СССР и Министерства внутренних дел за 1975 год.
Цветков, главный герой повести Владимира Двоеглазова, — действительно человек настоящий; где-то, глубоко по-человечески, он не уверен в себе, где-то, так же по-человечески, он правдиво и истинно героичен. И сама повесть оттого воспринимается уже не как просто детективная, но (и это главное) как серьезное социальное исследование, каковым и должно быть произведение художественное.
1
Они стояли все трое с ружьями наперевес и смотрели на человека в милицейской форме; расстояние между ними и лейтенантом Цветковым было не более тридцати — тридцати пяти метров: самая оптимальная дистанция, на которой убойная сила ружья считается наилучшей.
— Слушаю вас — дежурный милиции капитан Аверин.
«Здравствуйте. Врач Банникова из психоневрологического отделения».
— Добрый день.
«Скажите, пожалуйста, какой сейчас номер у Юлия Владимировича? Я к нему в третий раз звоню — и все в ОРС попадаю… Сменили, что ли?»
— Да, у нас тут АТС… Как ее организовали, все время что-то перестанавливает. С коммутаторами как-то проще было. Двенадцать тридцать четыре.
«Двенадцать тридцать четыре?»
— Совершенно верно. Легко запомнить: раз, два, три, четыре…
«Спасибо, а то мне срочно нужно, я по поводу Цветкова и все никак…»
— По поводу Цветкова? Что ж вы сразу не сказали? Я вас прямо сейчас соединю, через пульт, не кладите трубочку. Срочно есть срочно, а к начальнику так просто не дозвонишься…
«Слушаю».
— Товарищ майор, врач Банникова звонит по поводу лейтенанта Цветкова, говорит: срочно. Соединить?
«Да, конечно, соедини, Иван Иваныч!»
— Говорите, товарищ Банникова, майор Пахоменко слушает.
«Спасибо… Алло!»
«Пахоменко слушает. Здравствуйте, Людмила Клавдиевна! Сам уже собирался вас разыскивать. Вчера вечером из области прилетел, прямо из порта поехал в больницу. Сказали: спит, и ваше личное распоряжение — ни в коем случае не будить… Как он себя чувствует? Сегодня-то смогу его увидеть?»
«Тут вот что произошло, Юлий Владимирович. Вчера к нему следователь из прокуратуры приходил, первый раз допустила, минут десять буквально они поговорили, и тут Цветков очень разволновался. Пришлось следователя попросить из палаты. И вообще — приказала больше никого к нему не впускать. А сегодня прихожу — он что-то быстро спрятал от меня под подушку. Навела сама следствие: оказывается, он ночью раздобыл у сестры бумагу и ручку и что-то писал до рассвета. Я сестру отругала и ручку отобрала, а бумаги он не отдает. Потребовал еще клей, склеил все это в большущий пакет, а теперь требует, чтобы прислали работника милиции. Пакет для вас. Нам не отдает ни под каким видом. Волнуется, не ест ничего… Не могли бы вы сейчас кого-нибудь прислать? А то он, боюсь, спать не будет, станет пакет караулить. Он и так не спал эту ночь…»
«Так я сам сейчас и подъеду!»
«Нет, вам самому не надо, Юлий Владимирович. А то он вам начнет докладывать и опять разволнуется. Он эту свою писанину не закончил, как я поняла. Начнет докладывать, а ему нужно отдохнуть, полное спокойствие. Это для него сейчас самое главное».
«Ну, а вообще — как он себя чувствует?»
«Возбужден очень. Сильнейший эмоциональный стресс. Но мне кажется, успокоится, как пакет передаст».
«Хорошо, Людмила Клавдиевна, сейчас подошлю кого-нибудь. Вообще-то, конечно, мне бы самому хотелось подъехать…»
«Нет, вам не нужно. Кроме того, я хочу проверить, узнает ли он кого-либо, кроме вас. Вас-то он наверняка узнает, раз пакет для вас приготовил…»
«Вот даже как серьезно?»
«Да. Ведь тех пилотов он тогда на буровой не узнал. Врачу санавиации, который туда летал, по крайней мере так показалось».
«Но… если не узнает сотрудника милиции, так, может, и пакет не отдаст?»
«Но ведь они у вас в форме ходят?»