— Нет, такой девочки не было... Ни одного зеленого одеяльца.
— Очень жаль, — осуждающе проворчал Стрепетов.
— А другими цветами не интересуетесь? — кокетливо обернулась она.
«Делать тебе, свистушка, нечего».
— Нет.
Вышло грубовато. Девушка поджала губки.
— Вам только справку?
— Справку.
Оформление ее заняло минут десять. Стрепетов несколько раз демонстративно смотрел на часы и придумывал фразу на тему, что справка нужна ему не как образец чистописания. Но острота не вылилась в безупречную стилистическую форму, и он промолчал.
Сашка не уехал, но на поверку спешка оказалась ни к чему Ниночка, к окошку которой Стрепетов подкатился было с комплиментами, безапелляционно заявила, что раньше чем через тридцать-сорок минут Антипиной ему не видать как своих ушей. Стрепетов пошел в столовую.
Столовая была обыкновенной донельзя. Ничто здесь не напоминало о бесчисленных решетках и замках вокруг. Обычные столовские столики, стулья и цветы на окнах, даже запах самый обыкновенный — кухонный. За буфетной стойкой хозяйничала красивая молодая женщина с тонкими легкими руками, которыми она с особым, скользящим изяществом резала, накладывала, считала, протягивала сдачу. Офицеров в форме МВД — местных — она называла по имени-отчеству и улыбалась уголками пухлых ненакрашенных губ. Когда подошла очередь Стрепетова, он замешкался, и буфетчица мягко поторопила:
— Давай, милый, побыстрей, а то в камеру пора — смена кончается.
— Зачем в камеру? — не понял он.
— А срок досиживать... Что будешь кушать?
«Заключенная...»
— Сосиски и кофе, пожалуйста.
«Просто не укладывается в голове. Заключенная. «Милый» говорит, улыбается».
Буфетчица истолковала внимание Стрепетова по-женски и так вдруг откровенно ожгла глазами, что он поскорее убрался со своими сосисками за дальний столик.
«Н-да... Узнать бы, за что она сидит. Очень интересно. Такая за ерунду не сядет, вроде Антипиной. Не иначе какая-нибудь драма со страстями, с ревностью...»
Появилась сменщица. Ступая мило, скромно и неслышно, красивая буфетчица ушла. «В камеру. Там нары, решетка на высоко поднятом окне и запах. Изуродованная жизнь. Как жалко! У кого бы спросить, за что она все-таки сидит».
— Известная воровка. Карманница, — сказал капитан за соседним столиком.
«Не может быть!» — чуть не вырвалось у Стрепетова. «Карманница. Вот тебе и страсти-мордасти. Карманница. Ну конечно же, оттого у нее и руки такие — чуткие, скользящие! Мерзость какая! Зачем это? Молодая, красивая, хотела легко жить? Если на то пошло, ищи себе мужа по расчету, желающие нашлись бы. Зачем лезть в самую грязь и мотаться по тюрьмам? Уму непостижимо!.. Окажись рядом с такой в трамвае — в голову не придет. Она наверняка этим и пользовалась. Как кто загляделся — белой ручкой в карман. Но почему все-таки, почему? Психология преступления... Не было у нас, к несчастью, такого курса. Криминалистику нам читали. Судебную статистику читали. Общий кумир Сергей Сергеич Остроумов гремел с кафедры, раскатывая «р»: «Пр-реступление кар-рается...» А вот что творится в голове такой красотки, этого мне никто не объяснял. Даже не нашли нужным попробовать. Разбирайся сам. Что ж, Стрепетов, прими как урок. Запомни хорошенько: за любой внешностью может скрываться все, что угодно. Раз ты следователь, ты не имеешь права поддаваться тому, что кажется естественным с точки зрения обычной, человеческой. Ты обязан предполагать все логически возможное. И проверять».
Он казался себе очень неглупым в ту минуту.
Если он провалит этот допрос, дело затянется до бесконечности. Вознесенский будет блистательно «раскалывать», как орешки, своих свидетелей и подследственных. Раиса будет вести интересные дела. И тот же Тимохин и даже Кока. А он будет искать и искать чужого ребенка, и выслушивать сочувственные шуточки, и получать выговоры за просрочку. Не может он, с головой на плечах, с пятилетней выучкой, оказаться бессильным перед мелкой, упрямой бабенкой! Надо только кое-что понять. Почему она скрывает, где ребенок? Может, просто наслушалась в камере какой-то ерунды? Детей заключенных забирают, мол, в специальные детдома и настраивают против родителей или чего-нибудь еще похлеще. Ходят же по тюрьмам «совершенно точные» сведения, будто за каждого осужденного следователь получает семьдесят пять рублей. Работает, так сказать, сдельно. Идиоты есть, верят.
Может быть другое — не говорит потому, что боится скомпрометировать себя на суде?
В первом случае девочка у кого-то из своих, кого сестра может не знать. (Не отпадает и отец.) Во втором варианте несомненно, что Антипина поступила с ребенком безобразно и подло. В столетие раз, но встречаются, например, подонки, отдающие детей нищим. Какая-нибудь побирушка, тыча всем под нос грязную, слюнявую мордочку, имеет больше шансов выпросить милостыню. Конечно, нищенка не обязательно. Но кому-то она сбагрила своего младенца — не бросила ж под забором. В Москве такой среди подкидышей не значится, а уезжать она в тот день не уезжала. Вечером ушла из дому с дочкой, тем же вечером была у сестры с пустыми руками. И сразу ударилась в разгул.