Авессалом Подводный
ОТДЕЛЬНЫЕ МЫСЛИ
Отдельные мысли
Вероятно, я представляю собой странное зрелище, будучи привязан к иллюзорному миру реальными нитями.
Ну как мне тебе объяснить, что пока мы не договоримся, мы не можем ни о чем договариваться!
В сердце человеческой любви всегда таится печаль — и этим она отличается от Божественной.
… и пока я о тебе помню — прощай, просветление!
Расставаясь с человеком, черт обязательно лягнет его напоследок.
Я могу, конечно, о тебе и вовсе не думать — но станешь ли ты от этого счастливее?
Читательская фигура должна стоять перед лицом писателя и за спиной издателя — но ни в коем случае не наоборот.
Трудно найти Истину; но еще сложнее определить, что у нее красивее: лицо или одежды?
Человек, который говорит: «Прощай, любимая!» — неизбежно лицемерит. Честный человек скажет так: «Прощай… извини, забыл, как тебя зовут».
Одним людям хронически не хватает любви, у других она постоянно переливается через край — но проблем хватает у всех без исключения.
Кто сказал, что Божественная любовь к человеку должна быть совершенна? Она так же неуклюжа, как и сам человек.
Боящийся одиночества, знай: тебе неведомо, что это такое.
У Бога хватает любви, чтобы сделать человеку уютным и внешний, и внутренний мир одновременно; однако мало кто позволяет Ему это сделать.
Божественная любовь может потрясти или ослепить, но никогда не выводит из душевного равновесия.
Планируя выброситься из окна, прежде выкини оттуда свой паспорт: предупреди городские власти о серьезности своих намерений.
Чем чернее маг, тем за меньшую сумму можно его купить.
Пусть лягушка моих Вожделений невысоко прыгает — зато у нее широкая пасть!
Ответственность учителя равна преданности ученика, хотя единицы измерения у них разные.
Смерть не только стоит в конце жизни — она является ее постоянным атрибутом.
Чем глубже истина, тем менее удобной стороной обращена она к искателю.
Цивилизованные люди осваивают культуру, а дикари ее творят.
Смерть это не конец всему. Смерть это конец твоему атеизму.
В иной прозе так мало мысли, что хочется заставить автора переложить ее на стихи.
Если ты меня любишь, зачем упрекаешь? Для моей же пользы? Нет, для вреда!
С высоты птичьего полета и змеиные пути кажутся прямыми.
Есть много путей к просветлению, однако ни один из них не приводит к первоначально желаемой цели.
У истинно верующего ничего, кроме Бога, нет. Особенно подсознания.
Мне не особенно нравятся мои жизненные тупики, но лабиринт в целом производит приятное впечатление.
Отрицая жизнь, ты не приближаешься к Богу, поскольку мир — Его любимое творение.
Ум не способен дотянуться до мудрости — и в действительности никогда не ставит это своей целью.
— Господи! Дай мне силы смирения перед Твоей волей!.. А перед не Твоей — не давай.
Есть вопросы настолько интимные, что решаешься их задать только самому себе, да и то лишь улучив подходящее время.
… и угощал печатным пряником непечатную женщину.
Читатель и цензор стоят перед моими глазами: первый — с горящими глазами и протянутой рукой, второй — с потухшим взором и длинным кукишем.
Банальная мысль — та же прошедшая по рукам женщина; но сколько же их в ноосфере!
Ремесло писателя исключительно неблагодарно: только смахнешь пыль со слова — и оно уже мчится в пространство, начисто забыв про автора.
Некролог: в борьбе лекарства с болезнью победил врач.
Свежесть восприятия не гарантирует его постоянства — скорее наоборот.
Облекаясь в слова, мысль изрядно прибавляет в весе — но нередко теряет в изяществе.
Настоящий писатель лучше читателя знает, что тому надо.
У меня не импотенция, а половой орган, который яснее хозяина видит, куда нам лучше не соваться.
… а теперь расскажи мне все откровенно, сними камень со своего сердца, повесь его мне на шею!
Письменная речь обладает тем преимуществом, что звучит в голове у читателя сообразно его вкусам — если таковые имеются.
Я веду нездоровый образ жизни, который отчасти компенсирую неправильным питанием.
Бенгальский огонь моего Вдохновения сыплет искры порой в самые неподходящие стороны.
При попытке взять Истину за бока она резко худеет.
… и вовсе я не бездельничаю, а просто на моем жизненном пути идут дорожные работы.
Сомнения, как и замыслы, бывают творческие, фантастические и никчемные.
Вознесение хвалы Богу и брань по адресу дьявола суть простейшие способы снятия с себя ответственности за собственную жизнь.
Пути к самому себе непостижимы, но разнообразны.
С чего начинается религиозный путь? С устойчивого навыка служения Богу даже в Его отсутствие.
При встречах со мной Бог постоянно оборачивается собакой, грозно скалящей на меня свои совершенно Божественные зубы.
Я не познаю мир, а тщетно пытаюсь от него отбиться.
Познание есть процесс, в ходе которого человек старательно убеждает себя в том, что ему было ясно с самого начала.
Если я прихожу к тебе, то это нужно мне, а вовсе не тебе, и единственным исключением из этого правила является визит коммивояжера.
Некоторые мысли я отвергаю с порога. И в первую очередь — данную.
Не каждому дано пройти через порог моего восприятия.
На пороге Блаженства сидит бородавчатая жаба Сомнения и, выпучив глаза, не пускает туда человека.
Я тебя слушаю. Нет, я даже тебя не слушаю: я просто на тебя смотрю.
Из глубины моей души поднимается к тебе очень многое — но почему-то застревает на ее поверхности.
Мой внутренний мир — не более, чем перевалочная база для различных внешних мероприятий.
То, что мне хочется тебе сказать, не оказавшись выражено вовремя, превращается в то, что мне говорить тебе вовсе не хочется.
Ну неинтересно мне тебя слушать! А петь и танцевать ты не умеешь…
Человек трудной судьбы, не отчаивайся: ей с тобой тоже нелегко!