Сейчас главное, что я понял — зачем следователи СИБ демонстративно арестовывают Мещерскую на глазах у князя Муравьева и генерала Троицкого. И на моих глазах.
Что такое СИБ — просчитывается почти мгновенно. В мире, где магия существует — неизмеримо возрастает роль отдельного человека, вернее — мага. Если один маг может заменить собой артиллерийскую батарею, то с ним поневоле придется считаться. В централизованном государстве сама мысль о том, что в частных руках (у влиятельных родов например) сосредоточена огневая мощь не уступающая армейским подразделениям — кошмарна. Ни в коем случае нельзя допустить чтобы у кого-то было больше боевой силы. Это путь к заговорам и даже прямому свержению власти… в лучшем случае — к потере управления.
Значит задачи у СИБ — контролировать магов из влиятельных и благородных родов, не давая им голову поднять и тем более — объединиться. Исходя из этого, сразу же предположу, что за львиной долей междоусобных свар, драк и войн между родами — торчат их уши.
И если я прав относительно того, как именно работает здесь магия, то СИБ просто жизненно необходимо постоянно лишать магов уверенности в себе и своих силах. То, что они делают прямо сейчас — это способ контроля. Они постоянно должны убеждать всех вокруг в том, что они — всемогущи. Что они — в состоянии арестовать любого и сделать с ним все что угодно. Что за их плечами стоит сам Император… которому тоже надо производить впечатление. И нет ничего более унизительного и оставляющего такие глубокие следы в душе, чем осознание мужчины что он — беспомощен и не в силах защитить женщину. Особенно — свою женщину. То, что сейчас происходит — это не случайные перегибы на местах, не произвол отдельного сотрудника СИБ, не эксцесс исполнителя. Это — продуманная и выверенная процедура кастрации аристократов. В этом мире особенно тяжко живется крепостным — у них прав и вовсе нет, они на положении сервов, рабов, «инструментум вокале». Но и аристократы здесь живут в постоянном страхе… сегодня ты князь, а завтра уже в колодках с вырванными ноздрями и клеймом на лбу — едешь в Сибирь, и хорошо если едешь, а то и на Лобном месте можно голову оставить.
В данном случае, в данном конкретном случае этот демонстративный арест — способ разбить мою уверенность в себе, не только мою, но и князя Муравьева, генерала Троицкого, гусара Леоне, всех, кто видит, что происходит. Укрепление имиджа СИБ, а имидж здесь — это та самая вера в силу и коварство в непобедимость и безжалостность Службы Имперской Безопасности. Потому они и носят все черное, потому они и привлекают взгляды своей одеждой, своей манерой вести себя, хотя, казалось бы, спецслужбы должны быть незаметны, но нет. Их задача — внушать страх. И с ней они справляются.
— Секундочку! — я делаю шаг вперед и хватаю неприметного за руку, не давая кандалам защелкнуться на запястьях полковника Мещерской.
То, что я сейчас делаю — я делаю по наитию. Я не знаю, что я буду делать дальше, я не знаю к чему это приведет, но я не могу допустить чтобы Марию Сергеевну сейчас вывели из комнаты с кандалами на руках и с опущенной головой. По многим причинам. Я могу рационализировать их, могу подводить научную и логичную базу под мои действия, могу нарисовать графики и диаграммы, уверять что такое вот разрушение уверенности в себе, уничтожение мужского начала путем унижения и вселения чувства беспомощности — недопустимо, потому что моя уверенность — это и есть мое оружие, а без него в этом мире меня съедят, и это я поеду с вырванными ноздрями в столыпинском вагоне… хотя дальше Сибири не пошлют, а значит и везти не будут. И значит делаю я это не для Марии Сергеевны, а для самого себя, я эгоист. Много чего еще я могу придумать, но… на самом деле сейчас мне плевать на логику. Плевать на рационализм. Плевать на магию. Плевать на Российскую Империю и даже на самого Императора. И уж тем более — плевать на следователей из СИБ.
— Вы отдаете себе отчет в том, что вы делаете, господин Уваров? — голос у неприметного как раз то, что надо — он словно скрежещет железом по стеклу, вызывая неприятные ощущения где-то под ложечкой. Должен вызывать.
Я чувствую, как у меня расширяются глаза, как адреналин бьет в голову, и темная волна ярости поднимается со дна души. Сжать руку? Сильно сжать, так чтобы кости затрещали и полопались как сухие соломинки, вырвать ее из плечевого сустава и забить его же рукой его до смерти? Какая прекрасная мысль.