— Неужели? — поднимает бровь Борислав Святозарович: — это серьезный шаг. Устранение угрозы такого уровня, чтобы за нее амнистию давали… это… а ну, расскажи. Кого ты там устранил?
— Свежевателя. Который вдоль КВЖД хозяйничал, в лесу. — помня о наставлениях Ай Гуль я краток и немногословен. Стараюсь не попасть в неловкую ситуацию, не знаю пока как себя вести. Вроде бы и дядя у меня нормальный и тетя тоже, обычные люди, никакого отношения как к бедному родственнику, пятой воде на киселе или Золушки. Нет, относятся с участием, да, волнуются за свою дочь, ну так будь у меня в дочерях такая кулема как Ай Гуль — я б тоже волновался. Как говорят в Сибири — кулема и шумела́. Не глагол «шумела», а существительное, ударение на «а». Шумела́. Вот она такая — яркая и непосредственная, представляю как от нее голова у тети болит.
— Свежевателя? Ну и имена у некоторых. Это человек был или тварь? — интересуется дядя: — а то развелось в последнее время тварей с Той Стороны… в Тверской губернии волколаки да оборотни у Никанора Андреича стадо коров передушили, он на загонную охоту приглашал…
— Эээ… — задумываюсь я. Действительно, а кто такая кицунэ, лисица-оборотень? Уж человеком ее никак не назвать.
— Значит тварь, — кивает дядя: — если сомневаешься, значит с Той Стороны. Что же… похвально. А ну, выкладывай, как все было? Нам с Полиной Иринчеевной крайне интересно что такого мой племянник натворил, чтобы высочайший указ исполнить?
— Там так интересно! — перебивает меня Ай Гуль: — эта тварь снимала с людей кожу! Представляете! Заживо! Столько людей погибло, а потом Володя вмешался и…
— Совсем как в тот раз, когда ты кикимору в болотах под Новгородом уничтожила. — говорит тетя: — или вот награду тебе за закрытие Прорыва под Бармянцево выдали — тоже с амнистией же? В таких случая всегда амнистия полагается… но я рада что даже Володя стал пользу приносить. Не зря тебя дядя на Фронтир отправил — обращается она ко мне: — человеком там стал. Спасибо надо дяде сказать.
— Маменька! — всплескивает руками Ай Гуль: — ну я же просила!
— Что маменька? Маменька старая и правду говорит. Этого оболтуса не направили бы на границу с Хань — он бы тут продолжал куролесить! И ты тоже — вместе с ним. Вас по отдельности держать надо, вы на друг друга дурно влияете… то в детстве по курятникам да сеновалам вместе лазали, едва дом не спалили. С крестьянскими детьми играли, а ну увидел бы кто? Нет, вас надо женить. Его женить, а тебя замуж выдать, чтобы успокоились наконец. Детишек нарожали.
— Маменька! В самом деле! Володя с Фронтира приехал, пять лет не был в столице, а вы опять за свое! — всплескивает руками Ай Гуль: — у него Дар открылся, я его пять лет не видела!
— И вообще, это неприлично, что он в твоем особняке живет… — ворчит Полина Иринчеевна: — что люди могут подумать? Володя, переезжай к нам, в поместье, а мы тебя разу после проверки на ранг — с Софочкой познакомим. Замечательная девочка на выданье и…
— А Володя уже женат! Вот! — выдает бомбу Ай Гуль и торжествующе смотрит на свою мать. Полина Иринчеевна аж на вздохе замерла и глазами заморгала часто-часто.
— И даже не один раз! У него… дай посчитаю… — Ай Гуль поднимает глаза к потолку и начинает загибать пальцы: — госпожа полковник Мещерская, это первая жена, потом — две плоскодонки из Восточной Ся, а еще эта одноглазая из имперской безопасности… и это если мелкую лисицу не считать. Итого — пять! Или четыре, я с мелкой еще не определилась… но она к нему вечером сегодня приходила. И ночевать оставалась, так что скорее всего пять.
— Гуля!
— А что Гуля — у меня глаза есть!
— Как — женат⁈ Володя? — ко мне поворачивается Полина Иринчеевна и я невольно сглатываю слюну, готовясь к испытаниям. Чувство такое, словно ко мне повернулась не худенькая пожилая женщина, а главный калибр линейного корабля и я заглянул внутрь его стволов, увидев где-то очень далеко — взблеск на медной оболочке снаряда, загнанного в казенник.
— Как есть женат, — признаюсь я. Лучше ужасный конец чем ужас без конца, а у меня и выбора нет. Женат — женат. Куда деваться. Сперва как честный человек должен был жениться на Мещерской… да и барышня Лан мне выбора не оставила, взятый с бою трофей… а потом — прикапывать Ирину Васильевну в овраге тоже как-то не с руки было. Теперь — барышня Лин, которая от сестры ни на шаг, да и принц Чжи благословение выдал, дескать одним комплектом две эти оружейные мастерицы идут, вот тебе. А то некоплект получается, непорядок. Вот так я и вляпался во всю эту ситуацию… конечно и сам усугубил, приняв пайцзу от принца Чжи и став «доверенным уполномоченным», но искренне считаю, что не виноват. Жизнь, она такая. Непредсказуемая.
— Это было предсказуемо, — ухмыляется Борислав Светозарович: — чтобы Уваровская кровь да себе девушку на Фронтире не нашел? Удивительно что всего пятерых…
— Борислав! Что ты такое говоришь! — хватается за сердце Полина Иринчеевна: — так он просто во грехе с этими бедными девицами живет и все! Боже, какой стыд!
— Да не живет он во грехе! У него пайцза есть! Он у нас теперь подданый Восточной Ся и чрезвычайный уполномоченный посол. А значит по их обычаям в брак вступает. — вовсю веселится Ай Гуль: — может хоть сто жен иметь!
— Варварские обычаи недоразвитых и нецивилизованных стран — еще не повод себя неприлично вести! — отрезает тетя: — если он пайзу от людоедов Гвинеи возьмет, так что — будет младенцев на завтрак есть? Не оправдание!
— Нету у людоедов пайцзы — встреваю я, пытаясь выровнять разговор.
— О! А была бы — так ты бы и рад стараться! Нет, это неприлично, непристойно и просто недопустимо! Володя, ты немедленно переезжаешь к нам! Я уж прослежу, чтобы у тебя не было неположенных отношений, пока ты в столице! — тетя раздраженно хлопает себя по руке сложенным веером: — слышишь?
— Маменька! — закатывает глаза Ай Гуль.
— В самом деле, Полина, он уже взрослый, если парень говорит, что в состоянии справится с пятью женами, значит в состоянии. К тому же у него ранг только завтра определится… боевой офицер, награды вон есть… будут. Прорыв закрыл — это уже орден, а он еще и высочайший указ исполнил. Да и пайцзу просто так не дают… значит заслужил. — мягко выговаривает своей жене мой дядя и Полина Иринчеевна — демонстративно складывает руки на груди и отворачивается.
— Ты приводи свою… своих жен к нам в гости — поворачивается ко мне Борислав Светозарович: — познакомь хоть. На свадьбу не позвал, понимаю, что далеко ехать было бы, но родне своих жен представить нужно. А то скоро внуки у тебя пойдут, а мы не знакомы. Полина! Слышишь? Внуки скоро пойдут!
— Внуки — это хорошо… — ворчит тетя, не поворачиваясь к нам: — внуки… надо бы подарки им приготовить. И одежду. Няньки хоть есть? Ай, молчи, Володя, ты же как все мужики — сперва делаешь, а потом думаешь. Я сама нянек найду. И одежку для новорожденных скажу, чтоб пошили… сколько говоришь у тебя жен?
— Пятеро — за меня отвечает Ай Гуль и весело сверкает глазами: — но он еще может взять!
— Пятеро. Ну так приводи всех в гости, а то, как будто и не родня — заключает тетя, все же повернувшись к нам: — говорить хоть по-нашему умеют? И чему обучены? Мещерская, полковник, ты ее не знаешь, дорогой? Ай, ничего не помнишь, как всегда. Приводи, если не всех сразу, то по очереди, мне на них глянуть надо, кому попадя мы тебя отдаем, или в надежные руки… да и с Софочкой Волконской познакомим…
— Маменька!
— Ты же сама сказала — хоть сто жен взять может. А у Андрея Георгиевича дочка на выданье…
Глава 21
— У меня голова закружилась — признаюсь я своей кузине, которая стоит рядом и радостно машет вслед удаляющимся родителям. Борислав Светозарович и его супруга не задержались надолго, сослались на недомогание и головную боль. Полина Иринчеевна взяла с меня слово, что я обязательно навещу их в поместье, что приведу с собой своих жен или жену, ведь «не чужие люди, Володя, как так можно!».