Осталось последнее чувство. Зрение. Видимость. Тут сложнее. Все остальные чувства они сами приходят. Со зрением сложнее. Нужно открыть глаза. Страшно и тяжело. Веки, как царские червонцы золотые – тяжёлые. А если один открыть глаз. Это ведь в два раза легче, чем оба сразу. Попробовал. Тот, что правый, не поддался. Что-то мешало. Мешало снаружи. Не давало веко приподнять. Замуровали демоны. Биохимики проклятые, чтобы он ничего не увидел, ему правый глаз зашили.
Хнык, хнык. Нет. Так нельзя, что там про слезу ребёнка? Нужно попробовать. Нужно сделать ещё одну попытку. Есть ведь левый глаз. Резервный. Одна дождинка, ещё не дождь, одна попытка, ещё не пытка.
Брехт открыл левый глаз.
Событие второе
Врач в больнице – посетителю:
– Ваш отец больше не с нами.
– О боже!
– Он в другой больнице.
– Уф-ф…
– Потому что в нашей больнице нет морга.
Брехт открыл левый глаз. Открыл бы и правый, но на правом была повязка. Она опоясывала голову крест-накрест, как у Кутузова сначала, а потом просто как тюрбан недоделанный. И виновата, как у фельдмаршала тоже пуля. Тому, правда, глаз выхлестнула, а Брехту оставила, она – сволочь свинцовая, прошла вскользь, сорвав кожу над ухом, сорвала и улетела дальше в Китай. Иван Яковлевич при этом упал. Упал лицом в землю, без всякого медленного оседания и картинного размахивания руками. Правой щекой с ней встретился и чуть глаз себе не выхлестнул лежащим на земле острым осколком камня. Камень, на счастье, оказался на пару сантиметров правее, и, тоже разорвав кожу у глаза, дальше чиркнул уже по ране. От всего этого Брехта впал в забытьё.
Его обыскали, взвалили на закорки и понесли. Естественно ничего этого начальник железнодорожной станции «Маньчжурия» не помнил. Очнулся в больнице в Чите. Поездом доставили туда его бесчувственную тушку и вместе с ней трёх его спутников.
Потом Ваську, он же Веймин Сюнь, отправили к приёмному отцу в Хабаровск, а Брехта с кореянкой и китаянкой оставили в госпитале при военной части.
Брехт открыл левый глаз и увидел склонённую над ним Куй. Блин блинский, как там у неё настоящее имя? Фамилия точно Ли. Или это второе имя? Там не всё понятно у корейцев. Всё же фамилия. Если отец принц Ли Кан, то, если у Куй в имени есть это «Ли», и оно на первом месте, то, исходя из того, что корейцы всё обезьянничают у китайцев, а там первой всегда идёт фамилия, то Ли – это фамилия девушки. А имя? Хван? Нет чуть по-другому. Точно – Хэван.
– Хэван…
– Хэ Вон. Благодать, по-ллуски, – сквозь сопли, но с улыбкой. А как прелестно звучит. Ещё нужно немного подправить язык, научить букву «Р» нормально произносить и прямо не корейская принцесса, а наш советский человек.
– Хэ Вон, дай попить…
Сунула стакан стеклянный с чем-то горьким.
– Я отвал сделлала. Быстло заживёт.
И тут Брехта укусили за палец на ноге. Он подпрыгнул от неожиданности и выплеснул горький отвар на принцессу.
– Мать вашу! – ох, как голова болит. И щека дёргаться начала. Брехт дрыгнул ногой и под простынёй мявкнули, зашипели и укусили ещё раз. Блин. Это они ведь котёнка, что остался от «Голодного тигра», с собой в СССР принесли.
Куй вытерлась полотенцем, достала из-под простыни ушастенького котёнка полосатого и положила его сверху Ивану Яковлевичу на живот. Какие уши оттопыренные, прямо как у Брехта сейчас. Он даже потрогал левое, незабинтованное. Своё, не котёнка. Да, чуда не произошло, как топорщилось в сторону, так и топорщится. Шили ведь чего на физиономии, могли бы и уши временно к затылку пришпандорить.
– На, попей, – кореянка протянула ему снова полный стакан коричневой и горькой гадости. На этот раз пришлось выпить.
– А где Гон Чунг и Васька? – отравившись этой горечью, поинтересовался Брехт. Полынью отдавал отвар и ещё что-то знакомое, а точно, абсент напоминает по вкусу, значит, анис ещё есть. Вот, Пака уже нет неделю, а его травы всё ещё лечат.
– Гон Чунг в соседней палате, слышишь, стонет. Ей пуля в ногу попала. Она собой Ваську пликлыла. Смелая. А Ваську слазу, как лазоблались, в Хабаловск увезли. Ты знал, что у него отец самый главный здесь?
– Знал.
– Плавда?
Блюхер? Некоронованный король Приморья. Практически наместник. Хотя, сейчас уже должность называется вполне обычно. Уже не военный министр Дальневосточной Республики, а просто командарм. Василий Константинович назначен командующим Особой Дальневосточной армией. Штелле помнил, как газеты в прошлом году восхваляли командарма и его армию. ОДВА за доблестные действия по защите Родины была награждена орденом Красного Знамени и отныне именовалась Особая Краснознаменная Дальневосточная армия. Ордена Красного Знамени удостоились свыше 500 командиров и красноармейцев, участвовавших в боях против китайских войск. За победу на КВЖД в мае 1930 года Блюхер награждён орденом Красной Звезды за № 1. А в 1931 году награждён орденом Ленина за № 48. Тут есть, конечно, и партийное руководство края, и ЦИК, и шавки Менжинского шастают, но пока Блюхер любимчик Сталина и до 1937 года ещё далеко. Очень далеко. Он ещё и не спился, скорее всего, окончательно.