25 августа 1941, Псков.
Наступивший день был ясным и безветренным и судя по всему должен был быть жарким в обоих смыслах. Уже с самого утра в небе снова повисли немецкие высотные разведчики. Истребителей, что бы их сбить или прогнать у нас практически не было, да и в случае чего немцы просто вызвали бы себе подмогу. Даже несмотря на то, что мы хорошо проредили немецкий люфтваффе своими танками на их аэродромах, противника все равно было значительно больше. В 7 часов утра, после завтрака, загрохотала наша артиллерия перемалывая передний край в подобие лунного пейзажа, в основном моя, это были оставленные мной в корпусе две сотни новейших 122 мм М-30 и 152 мм М-10. От 41-го корпуса был один дивизион из восемнадцати А-19, которые по большому счету особо на артподготовку не влиял. В основном снаряды падали на пустой площади, но временами попадали в окопы или блиндажи, и тогда вверх вместе с землёй летели обломки бревен и части человеческих тел.
Весь корпус был собран в один кулак для удара на Изборск и после получасовой артподготовки в атаку, на двухкилометровом участке пошли мои танки. Они двинулись вперед, когда еще шла артподготовка, и немцы вжимались в нашу землю в надежде, что следующий снаряд упадет куда угодно, но только не рядом с ним. Взревев многочисленными двигателями и выбросив в воздух целые облака отработанных газов, танки тронулись с места и со скоростью около 20 километров в час двинулись вперед, неторопливо переваливаясь на небольших кочках и выбоинах. Первыми шли тяжелые КВ, они должны были вызвать на себя огонь немецких противотанковых орудий, но те заговорили, когда кончился артобстел, а КВ практически без урона для себя достигли немецких окопов. Не останавливаясь, они пошли дальше, а за ними, отстав метров на 200, шли Т-34, они в основном работали по проявившим себя немецким противотанковым орудиям. И уже за ними, отстав метров на 100, шли Т-28 и бронетранспортеры с пехотой, эти своими многочисленными пулеметами работали по немецкой пехоте, которая стала понемногу появляться из своих укрытий. Слегка не дойдя до линии немецких окопов, из бронетранспортеров посыпалась пехота, которая пошла зачищать немецкие позиции. Большое количество пулеметов и самозарядных винтовок накрывали шквалом огня любые попытки противника к сопротивлению. Ошеломленные немцы попрятались на дне своих окопов, а когда сверху показались наши пехотинцы, то многие, бросив оружие, стали поднимать вверх руки сдаваясь им. Вот тут возникла первая проблема, бронетранспортеры не гусеничные машины, а потому преодолеть достаточно широкие окопы они не могли. Выбирая места, где в окоп упал тяжелый снаряд оставив после себя большую воронку, бойцы с лопатами быстро начинали копать землю с её края и кидая потом на середину, и таким образом делая проезд для бронетранспортеров. Это лишь незначительно задержало колесные машины, и они, подобрав пехоту рванули вперед догонять танки. А на наших позициях в след ударной группе с грустью смотрели бойцы 41-го корпуса, они оставались на своих позициях.
Прорвав первую линию обороны танки с большей частью мотопехоты снова залезших в бронетранспортеры и на броню танков, рванули дальше. Вторая линия обороны была условной и очаговой, немцы просто не видели в ней особого смысла, так как не сидели в обороне, а наступали. Быстроходные и юркие БТ, которых у меня остался один батальон, вместе с колесными бронетранспортерами и частью Т-28, на максимальной скорости рванули в немецкие тылы громить склады и штабы противника. Основная же часть корпуса из всех КВ и Т-34 и оставшихся Т-28 повернула налево, в направлении Остров, и пошла вдоль немецкой линии обороны, уничтожая все на своем пути. В отличие от немецких прорывов, я не планировал глубокие охваты войск противника, на это не было сил и возможностей, а просто перемалывал фланговым ударом все их части первой линии. Вся немецкая оборона была ориентирована на наши обороняющиеся части и потому для отражения флангового удара была не готова. Если вначале мы не встречали практически ни какого сопротивления, то чем дальше продвигались мои бойцы, тем сильнее становилось сопротивление немцев. Элемент неожиданности был исчерпан и противник успевал занять оборону, но все равно не мог сколько ни будь сильно нас затормозить. Наибольший урон мы получали от авианалетов и артобстрелов, но и он был относительно небольшой. Расстояние в 50 километров между Изборском и Островом мы прошли за один день, и вышли к месту назначения к вечеру. Тут по неволи пришлось затормозить, войскам и технике требовался небольшой перерыв, а главное заправить технику и пополнить расстрелянные практически в ноль боекомплект. На всем нашем пути, в полосе примерно пяти километров шириной, не осталось никаких немецких частей, кроме немногочисленных одиночек или мелких групп. Основной нашей ударной силой были КВ, которые всесокрушающим тараном шли на острие удара и сносили любые препятствия. По ходу движения, согласовываясь с данными разведки, то и дело отходили и возвращались небольшие мобильные группы, основной целью которых были немецкие штабы, склады и артиллерия. То и дело попадавшиеся немецкие противотанковые орудия и танки безуспешно пытались остановить КВ, но после них оставались только раздавленные орудия и горящие немецкие танки. Главную опасность для нас составляла только авиация, она и пыталась нам помешать, но довольно большое количество мобильных зениток и установленных на танках зенитных пулеметов не давали им бомбить прицельно с пикирования, а только с достаточно большой высоты, что значительно сказалось на точности бомбометания, разумеется в худшую сторону. Потери от немецких бомбежек все же были, но не такие катастрофические, как несли другие наши части, не имевшие зенитного прикрытия. Порой за время дневного марша они теряли до половины своего состава и техники. Общие потери от всего составили порядка четверти наличной техники, причем в безвозвратные пошли всего около 10 процентов, что на мой взгляд было очень хорошо. Корпус оставался боеспособным и мог в течение недели, отремонтировав поврежденную технику двинутся к Нарве.