Эйсгейр одобрительно улыбнулся сыну.
— Валиссин… — пробормотал Малкир, глядя, как Утред исчез в вихре. — Из Виркай-тал, да?
Эйсгейр удивился. Людям было известно про эльфийские Старшие и Служащие дома, но редко кто говорил «Виркай-тал». И мало кто знал, какой дом относится к Старшим, а какой — к Служащим. Рыцарь снова посмотрел на браслет, красовавшийся на руке торговца, и подумал: не может ли Малкир быть женатым на эльфийке? Но для дочери Леса такой синий цвет — немыслимое кощунство. Насколько видел Эйсгейр, оттенок весьма близок к королевскому синему. Право носить такой цвет, и вообще использовать его где бы то ни было, принадлежало Тал-Гилас.
— Что тебе известно о госпоже, Малкир? — повторил вопрос рыцарь.
— Ничего, милорд. Я слышал о пропаже, конечно, но занимаюсь гремучей солью.
— Что? — хором переспросили Эйсгейр и Миррин, причём каждый о своём.
Малкир даже улыбнулся.
— Отвечу сначала милорду. Чуть больше месяца назад я заметил в накладных Гильдии торговцев, что в Эйсстурм отправляют слишком много гремучей соли. Точнее, заметил мой человек в Эвенрате. Он сообщил мне, а я уже посвистел кое-что во Всесвете, потом приехал сюда.
— И много? — решил уточнить Эйсгейр.
Если бы не Вёльоф и обнаруженное расхищение арсенала, он не поверил бы Ортхирскому Мяснику. Ни на каплю. Но когда два совершенно разных человека сообщают о похожих странностях…
— Хватит взорвать пятую часть города, милорд. Всё удивляюсь, как на ваших постах до сих пор не заметили.
«Океан-отец, — в ужасе подумал Эйсгейр, — всю соль свозят сюда?»
— Сигсона ко мне, со всеми отчётами по всем пропускным постам за полгода! — проорал он слугам за дверью.
Посылать рыцарей воды не стал: будет время поговорить с этим угрём.
— Гремучую соль много где используют, — сказал Миррин, отвлёкшись от мыслей об Арделор. — Удобрения, фейерверки и прочие мелочи.
— Это кому же столько удобрений понадобилось, господин посол? Или фейерверков. Фейерверков на пятую часть Эйсстурма!
— Гремучая соль не имеет большой силы без едкой воды, — возразил эльф.
— Честно сказать, господин посол, я бы уже молился, чтобы её здесь не оказалось. Её ведь контрабандой провезти не очень-то и сложно: она тяжелее воды и многих жидкостей, не пахнет. Залил в сосуд, сверху ещё чего-нибудь, хоть вина, и вези, куда душе угодно!
— Не думаю, что на пропускных пунктах и в эйсстурмских портах проверяющие настолько олухи. — Миррин даже фыркнул.
— А я думаю, при должном старании и находчивости можно обвести вокруг пальца и самого бдительного проверяющего.
— А не из личного ли опыта ты всё это знаешь? — съязвил посол.
Малкир осклабился, а рыцарю пришла в голову мысль, что тот вовсе не похож на полуграмотного головореза-торгаша, каким всегда ему представлялся. Будто учился где-то. Но в известной Эйсгейру биографии Того-кто-не-делится сведения об образовании отсутствовали. Хотя вряд ли кто-то знал об Ортхирском Мяснике всё. Откуда вообще этот негодяй взялся и чем занимался до того, как стал торговцем и бандитом?
— Значит, о пропавшей женщине тебе нечего сказать? — спросил рыцарь.
— Советую навестить Общество Знающих, милорд.
Эйсгейр чуть не взвыл.
— Они-то тут причём? — удивился Миррин, который до сих пор не знал о том, что Эйсгейр нацедил на «знающих». — Может, пытаешься отвести подозрения от себя? Семь-восемь лет назад в Восточном форте говорили, будто ты провёз эльфийку по Тёмному Тракту.
«Это что ещё за слухи? — подумал рыцарь, взглянув на Миррина. — Опять я что-то пробулькал?»
— Бросьте, господин посол, если каждый раз, когда меня в чём-то подозревают, я буду доказывать свою невиновность, у меня времени на другие дела не останется.
— Что ты сделал с ней? — повысил голос Миррин. — Продал в Периаме? Так, может, повторить решил?
— О, в Периаме эльфиек можно продавать? — осклабился Малкир. — Спасибо за сведения, господин посол, благодарен премного.
Миррин в ярости поднялся со своего места.
— Я заставлю тебя рассказать, гниль мелкотравчатая.
— Как? Пытать будете?
— Может, и буду!
— Океан-отец, Миррин, — одёрнул друга Эйсгейр.
— Слышал я, в Светлом Лесу пытки запрещены, господин посол.
«Ему-то откуда известно?» — подумал рыцарь, возмущаясь и нахальности торговца, и поведению посла.
Закон о пытках действовал в эльфийском государстве слишком давно, чтобы какой-то сорокалетний проходимец знал о таком. Да и эльфы не очень распространялись о своих законах без надобности.