Он вздохнул тяжко:
– И ведь мне, если мы сумеем арестовать Аймо, придется допрашивать и его. Боги, как же это горько… Мы с ним ведь друзья с первого дня в Корпусе…
Они сменили лам через три часа, а еще через два, на рассвете, Стефано заметил недалеко от дороги свежее кострище. Осмотрев это место, паладины убедились: Аймо с пленником были здесь совсем недавно, каких-то пять часов назад.
– Догоняем, – сказал Чампа. Настроение у него немножко улучшилось. – Ну, быстрее. До Ихайо Аматекалли осталось недалеко. Мимо тех двух взгорков проедем – и увидим его. Лишь бы только Аймо нас не почуял раньше времени!
Взгорки миновали еще через пару часов. Опять сменили лам и перекусили на ходу кукурузными лепешками, вареными бататами и вяленой козлятиной. Солнце уже поднялось высоко и беспощадно жарило зноем, а с пустоши понесло пылью, так что плащи пришлось набросить снова. Стефано порадовался, что в походное обмундирование мартиниканских паладинов входят эти плащи и соломенные круглые шляпы с огромными полями. Поначалу они казались ему смешными, но теперь он оценил все преимущества такой шляпы. В городах, конечно, они были бы неудобными, но паладины их в городах и не носили, надевали головные повязки с красными и золотистыми перьями. А вот в пустыне без шляпы можно было и пропасть.
После взгорков дорога пошла вверх – здесь уже начинались предгорья. На обочине попалась дохлая верховая лама в полной сбруе. Старший паладин глянул на нее, но даже останавливаться не стал:
– Совсем недавно пала. Часа два назад.
«Почти догнали», – подумал Стефано, но вслух говорить ничего не стал. Мало ли… он не был суеверным, но в таких делах предпочитал не дразнить судьбу.
Чампа ударил свою ламу пятками в бока, и она побежала быстрее. Стефано сделал то же. Это была уже третья пара лам, предыдущие две плелись за ними, даже не в поводу, а сами по себе – стадная привычка заставляла их идти следом за более быстрыми товарищами, и можно было не опасаться, что ламы побегут куда-то в стороны. Они отстанут, но не потеряются.
Когда они поднялись наверх, на низкое и узкое плато, прилегающее к горе, сразу увидели старое поместье – ступенчатое нагромождение квадратных построек из песчаника, примыкающее к скальному обрыву. Вокруг этого строения была пустошь, на которой кое-где торчали остовы засохших деревьев – всё, что осталось от пышного сада. Когда-то это было очень богатое поместье, настоящая крепость для большого рода, но те времена давно прошли. Высокий забор сильно разрушился, крыши на постройках провалились, всё было заброшено, росли кактусы и ветер гонял кусты перекати-поля.
– Последняя крепость рода Ихайо, – с грустью сказал Чампа. – Аймо всегда говорил: боги разгневались на их род за что-то, и он угас. Сам Аймо пошел в паладины в надежде своим служением вернуть Ихайо божественную милость, и то, что его договорная супруга родила двух девочек, счел проявлением этой милости… А теперь сам же всё и погубил.
– Никого не осталось больше? – спросил Стефано, на ходу заряжая маленький арбалет-«ублюдок» болтами, смазанными обездвиживающим ядом. Не хотелось стрелять в собрата по служению, но придется…
– Младший брат Аймо женился пять лет назад, но детей не было, – вздохнул Чампа. Потрогал рукоять пистоли, но махнул рукой. – Вон, видишь отдельное строение на каменной подошве? Это родовой храм. Нам туда. Дева, даруй нам свою милость. Нам и Аймо.
Паладины въехали в ближайший к ним пролом в ограде и устремились к развалинам храма. Когда-то это был языческий храм, для него насыпали высокий каменный фундамент из двух ступеней, каждая в человеческий рост высотой, а на этом фундаменте поставили сам храм – прямоугольное в основании строение со слегка наклоненными внутрь стенами и двускатной высокой крышей из сланцевых плиток. После принятия Откровения изображения языческих богов на стенах внутри и снаружи заштукатурили, а над крышей подняли шпиль с позолоченным акантом. Крыша провалилась во многих местах, штукатурка обсыпалась, а акант стоял до сих пор, хоть вся позолота слезла, но железное дерево, из которого он был сделан, даже не потрескалось. Ко входу вела полуразрушенная лестница из песчаника.
Бросив лам внизу лестницы, паладины скинули плащи и шляпы, Чампа, подумав, отстегнул ольстры с пистолями и тоже оставил:
– Мы должны взять его живым, Стефано. Постарайся не убить.
Они взбежали наверх. Из-под ног сыпалась песчаная крошка, и один раз Стефано чуть не упал, когда под его ногой отломился край древней ступеньки, но до входа они добрались быстро. И вбежали в храм, как раз когда Аймо, одетый в старинную набедренную повязку-маштлатль и тунику-шиколли с гербом рода Ихайо, занес древний обсидиановый нож над привязанным к алтарю голым Алонсо Кульмеком.