– А доказательство имеется, любезный. Это вино нельзя купить, его можно только получить в подарок… или украсть. К тому же я сам, лично видел, как по твоему приказу фейри крал эту бутылку из погреба в столичной резиденции Сальваро. Все бутылки пронумерованы и учтены, так-то.
Аллеманец отнял руки от головы, плюхнулся на стул рядом с ним и простонал:
– Ну и чего вы от меня хотите?
– Возмещения ущерба, – усмехнулся Робертино. – Конечно, альмаувас не продается, но… думаю, что эскудо будет довольно. К тому же фейри крал не только альмаувас, насколько я успел заметить, альмадино тоже недоставало. Так что, любезный, неси сюда эскудо, и попробуй только удрать – сильно пожалеешь.
Ругаясь, аллеманец поднялся и поплелся в заднюю комнату, где, продолжая ругаться, долго возился. Наконец, вышел обратно с кожаным мешочком и бросил его на стол перед паладинами. Анэсти возмущенно посмотрел на него, но у остальных ни мускул не дрогнул. Оливио сказал только с отчетливым плайясольским акцентом:
– Как положено, любезный.
Аллеманец пошел пятнами, дрожащей рукой взял мешочек, положил на поднос и с поклоном поставил перед Робертино. Тот взял мешочек за завязку, подкинул в руке, удовлетворенно кивнул:
– Ну, теперь всё. И учти, любезный, тебе еще очень повезло, что мы заинтересовались этим делом раньше, чем твоими низкими ценами заинтересовалась Фартальезская гильдия заведений общественного питания. От гильдейцев одним эскудо ты бы не отделался.
С этими словами он встал, сунул тяжеленький мешочек в карман, надел берет и перчатки, набросил плащ. Остальные последовали его примеру, Оливио убрал заслон с двери. Тут к ним подбежал Малыш Якоб:
– Как и обещал Малыш, его благодарность велика!
И он сунул каждому в руку по стебельку четырехлистного золотого клевера. А потом исчез в вихре зеленоватых искр.
Паладины покинули тратторию, оставив несчастного и униженного хозяина рыдать над утраченными деньгами и неполученной прибылью.
По дороге в казармы Тонио, бережно воткнув в петлицу мундира клевер, сказал:
– Признаться, не ожидал от тебя, Робертино, такой деловой хватки.
– А что такого? – усмехнулся Робертино. – Конечно, цехин достался мне даром, лет пять назад дядя Гуго привез нам с Алисией шкатулку со всякими момбайскими безделушками и монетами. Однако... мерзавца надо было наказать, а деньги возместить. Не себе ж в убыток его наказывать. Да и Тадео очень расстроился из-за пропажи вина, хочу ему в утешение подарок сделать. К тому же у него сын скоро женится, тысяча реалов лишней ему точно не будет. Ну триста себе возьму – вместо цехина. А остальное мы поделим. Вы, парни, лучше скажите – кому четырехлистники отдадите?
Вопрос был не праздный: паладины отлично знали, что фейские подарочки, даже искренние и в благодарность сделанные, всегда несут в себе какой-нибудь подвох. Но был надежный мистический способ это их неприятное свойство убрать – подарить кому-то другому. Правда, тогда и магия самого подарка слабела, но это все же лучше, чем постоянно ждать какой-нибудь гадости. А тот, кому такой подарок передаривали, получал от него лишь хорошие свойства, хоть и слабенькие.
Тонио потрогал клевер:
– Жиенне подарю.
Оливио, Анэсти и Робертино удивились:
– Ого. А почему ей?
Мартиниканец покраснел так, что румянец был виден даже на его темной коже и под татуировками:
– Ну… сами понимаете, не маленькие. Нравится она мне очень.
Робертино вспомнил, как иной раз Тонио смотрел на инквизиторку Жиенну, сестру-близнеца их приятеля Бласко, и кивнул:
– Понятно. Думаю, она оценит, – он вздохнул. – Я... Луисе подарю. Не возражаешь, Оливио?
Тот плечами пожал:
– С чего бы мне возражать? Я давно уже понял, что ты в нее втрескался по самые уши... Дари, конечно… Я свой Джамино отдам. Ему не помешает немного удачи.
– А я племяннику, – Анэсти тоже воткнул клевер в петлицу. – В Ингарии поверье есть, что золотой четырехлистник не только удачу приносит, а еще и мастерство особенное дарует тем, кто с металлом работает. Мы же, Луческу, потомственные кузнецы. Так что пригодится.
Над городом поплыл колокольный звон, призывающий к вечерне.
– Ого, десятый час уже! – спохватились паладины. – А ну-ка, давайте поднажмем, а то завтра нас на целый день в наказание в караулы поставят!
И поднажали.
Конечно, траттория «Королевство вкуса» на следующий день уже не открылась. Ее хозяин, прихватив остатки нажитых непосильным трудом Малыша Якоба денежек, еще ночью сел в почтовую карету и оплатил проезд до аллеманской границы. Трудно сказать, что испугало его больше – то, что он обратил на себя внимание паладинов, или упомянутая Робертино перспектива иметь дело с представителями гильдии… Взносы в которую он не платил, отговариваясь тем, что траттория должной прибыли еще не приносит. А ведь если в гильдии узнают, что на самом деле траттория приносила еще какую прибыль, то обдерут до нитки. Так что аллеманец уносил ноги из Фартальи, трясясь, как бы у него остатки денег не отобрали.