Закончив наконец рисовать, паладин встал, потянулся, размялся и разложил по лежанке в ряд несколько листочков, составив предложение из знаков: «Ты-знание-священное-письмо-вопрос»
Призрак вгляделся в бумажки, потом радостно закивал, поднял в воздух несколько листочков и рассыпал их на лежанку. Бумажки легли криво, но все-таки составились в две фразы: «Ты-иметь-лицо-знак-царь» и «Отец-ты-кровь-имя-вопрос». На этот вопрос Ринальдо ответил вслух:
– Клемент Чампа.
Призрак опять обрадовался, переворошил бумажки и принялся выкладывать из них фразу за фразой: «Ты-иметь-знание. Ты-я-помощь. Белый-Тростник. Я-делать-священное-письмо-дом-богиня-здесь. Смерть-приходить-быстро-сердце. Я-смерть-здесь. Делать-священное-письмо-конец-отрицание. Я-иметь-долг-дело-конец-обещание-дать-богиня».
Паладин почесал висок и задумался. Его догадка оказалась верной – это был именно Анжелико Акатль, ведь его чаматланское языческое имя изначально было Истлаль Акатль, то есть Белый Тростник. Как член царского рода, Истлаль Акатль не имел родового имени, потому оставил в его качестве имя, полученное при рождении – то есть Акатль. Но почему тогда то, что сказал Анжелико о своей смерти, не сходится с тем, что написано в его житии? Ринальдо смутно догадывался, но надо было уточнить у самого призрака.
Чампа собрал бумажки и выложил: «Ты-дом-смерть-иметь-место-вопрос». Домом смерти по традиции называли родовые склепы, но для отдельной могилы такое определение тоже годилось.
Призрак загрустил, что выразилось в невнятных стенаниях, потом перемешал бумажки и ответил: «Я-иметь-дом-смерть-дом-жрец-мужчина-гора-здесь-север. Я-дом-смерть-тайна-гора-внутри. Жрец-хотеть-хранить-тайна-я-смерть. Жрец-говорить-человек-много-я-уходить-священное-письмо-учить-другой-человек-много-далеко».
– Понятно, – пробормотал Чампа и тяжко вздохнул. Обернулся к настоятельнице, все так же сидевшей на краю каменной ванны:
– Как я и догадывался, это Анжелико Акатль, преосвященная.
– Не может быть… – Маурисия вгляделась в призрака. – На лик в его житии не похож…
– Конечно, не похож, – паладин собрал бумажки в стопку. – Тогда были еще очень сильны старые обычаи, а по ним делать изображения людей царской крови нельзя. Только словесные описания… Вот и не стали рисовать Анжелико как есть, изобразили очень условно. Но интересно другое. Он умер здесь, когда работал в скриптории над переводом Откровения на чаматланский. Умер от сердечного приступа, как я понял, и перевод закончить не успел. А настоятель монастыря, чтобы не пошатнулась тогда еще некрепкая здесь Вера, не стал разглашать его такую негероическую смерть. Анжелико тайно похоронили в пещере с северной стороны горы, там, где сейчас мужской монастырь, а публично сообщили, будто он ушел проповедовать язычникам и там и погиб.
– Глупо это было, так поступать, – покачала головой настоятельница, с сочувствием глядя на призрака. – Немало святых окончили свои дни, как вы выразились, негероической смертью. Святыми от этого они быть не перестают.
– В поступке настоятеля был смысл, – Ринальдо начал раскладывать листочки, чтобы задать призраку следующий вопрос. – Для чаматланца тех времен это было очень важно – какой смертью умер великий человек. Бывало, что если царь умирал внезапно, народу все равно объявляли, что он, к примеру, сразился с чудовищем на охоте и погиб от ран. Многие цари и царские сыновья, если чувствовали близкую смерть, предпочитали подняться на вершину Огненной Горы и броситься в лавовое озеро, лишь бы не умирать в своей постели.
Он положил последний листок: «Ты-быть-здесь-конец-дело-вопрос. Я-иметь-ты-помощь». Святой обрадовался, да так, что бумага разлетелась на половину мыльни, и он несколько минут метался, собирая листочки. Потом составил ответ: «Я-желать-знание-дело-конец-вопрос».
– Преосвященная Маурисия… Насколько мне известно, в библиотеке монастыря есть первая рукопись с переложением Откровения на чаматль. Самая первая. Давайте принесем ее сюда.
– О. Я понимаю… Но это будет непросто… рукопись лежит в реликварии, и к ней, если честно, страшно прикасаться – как бы не рассыпалась от времени.
– Ради упокоения души Анжелико – а хоть бы и рассыпалась, – сказал паладин и разложил бумажки: «Я-приходить-быстро. Ты-ожидание-просьба». Призрак кивнул, и паладин пошел к выходу. Вздохнув, Маурисия пошла за ним, на ходу вынимая из кармана облачения проволочное кольцо с ключами.