– И до сих пор дознавателя не вызвали, – покачал головой сеньор Мануэло. – Не говоря уж о паладине.
– Сам же понимаешь, Агнесса и без того у всех на подозрении. Не хочется это дело пока выносить наружу, вот я тебе и написала. Потому как сдается мне, что тут не без магии или чего-то такого обошлось. Надо, чтоб ты посмотрел. Видишь ли… я когда расспрашивала тамошних о покойниках, то мне всё казалось, будто люди чего-то не договаривают. Еле-еле удалось на откровенность вызвать одного местного сплетника… Так вот, дон Рьера, когда сначала от него жена ушла, а потом родные дети сбежали, начал поселянок да кабальерас трахать, хорошо хоть только незамужних. Ему не отказывали – что ни говори, хоть и козел, простите боги, а красавцем до самой старости был записным и, по слухам, в любовном деле большой мастак. И в числе женщин, с которыми он любился, тот сплетник мне матерей покойных назвал. Всех четверых – и конюха, и кабальерос, которые за столом праздничным померли. Понимаешь теперь, какая картина получается?
Сеньор Мануэло, конечно, понимал. Внебрачные дети имели право на наследство, даже непризнанные, при условии, что могли доказать свое происхождение. А если оба родителя на момент вероятного зачатия детей еще и в браке не состояли с третьими лицами, то права этих детей считались наравне с правами законных, и отец обязан был их признать.
– Хм… Выходит, конкуренты Агнессы. Причем конкуренты с большими, чем у нее, правами – если бы смогли доказать происхождение. Сыновья и дочери впереди внуков должны стоять в очереди на наследство, даже внебрачные, хотя тут, конечно, поспорить можно. Да, если они и правда дети дона Рьеры, то он был козлом еще большим, чем я раньше думал. Не мог, что ли, амулет себе купить, или детей признать… Знаешь что, а давай я и правда туда наведаюсь. Сам посмотрю. Да и делать что-то надо, пока еще кого не извели.
– Ты думаешь – изведут? – спросила Элинора, и по ее голосу Мануэло понял, что она этого и опасается.
– Думаю, да. Домен Рьера – лакомый кусок. Если бы не явилась Агнесса, такое наследство кому-то другому могло достаться. Сама Агнесса, конечно, тоже могла бы попытаться зачистить нежелательных соперников… вижу, ты не веришь в это, но проверить надо.
Донья Элинора только вздохнула тяжко.
– Завтра с утра поедем, и Элена с нами, тревожно ей за Агнессу. А мне за Элену – сдается мне, крепко она влюбилась на этот раз. И что ж ей за судьба такая неудачная выпала, с этой ее любовью к женскому полу… – посетовала она.
Утром следующего дня сеньор Мануэло снова ехал по бечевнику вдоль Ауроньи, рядом с Эленой Арсе, а впереди катила двуколка, в которой на мягких подушках сидела донья Элинора и собственноручно правила лошадкой. Путь предстоял довольно долгий: выехать из долины Арсе и обогнуть холм, чтобы попасть в долину Рьера. Если бы все трое ехали верхом, дорога была бы короче – подняться на седловину и спуститься вниз с другой стороны. Но двуколка там бы не прошла. Элинора вообще-то верховую езду всегда любила, но после рождения младшей дочки пришлось забросить это дело – что-то у нее со спиной тогда случилось, и верхом ездить стало тяжело. Тогда донья Элинора освоила маленький возок-двуколку, и лет до пятидесяти даже в рысистых бегах в Корунье участвовала, обставляя в этом деле многих мужчин. Вот и сейчас она ехала именно в таком возке, и сеньор Мануэло подозревал, что ей очень хочется подхлестнуть своего рысака да и помчать что есть духу по бечевнику… Но приличия же. Селяне навстречу попадаются… будь Элинора одна, помчала бы, конечно. Но в сопровождении Мануэло было вроде как неприлично.