Призывать сида Анхель собирался в самом заброшенном углу парка – за большим прудом с тремя мраморными рыбами. Он знал, что это место иной раз используют для дуэлей или просто мордобойных разборок, но надеялся, что именно сегодня там никого не будет. Специально попросил увольнительную в будний день.
Надежды оправдались – здесь было пусто, да и вообще вечером четверга в парке народу немного. И хорошо. Анхель выбрал на берегу пруда местечко поровнее и принялся на мелком гравии чертить мечом круг и знаки призыва, то и дело заглядывая в бумажку, на которую перерисовал из книги все нужные схемы. Честно сказать, он не был уверен в том, что будет делать, когда призовет сида. Точнее, уверен был только в одном: призовет сида и хорошенько ему наваляет. И заберет у него его рогатую маску – будет первый пристойный трофей в коллекции Анхеля… то есть – вообще первый трофей.
Когда круг призыва был начерчен и всё устроено как следует (Анхель по три раза всё перепроверил), паладин положил в центре жертвенный дар – купленный по дороге кулек анконских пряников. Не пожалел, купил самые лучшие – печатные, с имбирем и корицей, да еще и с начинкой из апельсинового варенья.
В Фейриё среди высших фейри денег нет, но есть сложная система взаимных обязательств. Чем больше у фейри тех, кто ему обязан, и меньше тех, кому обязан он, тем этот фейри богаче и уважаемей среди своих. Репутация тоже важна, и зарабатывается она точно так же, только тут в счет уже идет то, что ты сделал для своего клана или тех, кому твой клан служит. Потерять репутацию очень легко, достаточно чем-то не угодить своему вождю или еще кому-нибудь могущественному. Могут и изгнать – на срок или навсегда. По крайней мере в клане Аркха, или Дворе Кернунна, как его называли люди, дела обстояли именно так.
Моэньи Луасадх Аркха очень долгое время считался одним из любимцев Кернунна, по крайней мере своему внуку тот прощал многое… Но когда завистники нашептали королю, что Моэньи не просто шляется по Универсуму, а посмел сделать ребенка людской женщине, терпение Кернунна кончилось. Он призвал внука, устроил ему разнос за то, что тот так небрежно обращается с королевской кровью, и велел ему двадцать лет на глаза не показываться и вообще не появляться в пределах владений Аркха. Такое изгнание простому сиду было бы большим испытанием и, возможно, даже привело бы к концу его бытия, но у Моэньи имелось достаточно обязанных ему среди тилвит-тегов, благих и сумеречных альвов, и даже среди сидов других Дворов, потому он не особенно обеспокоился, на дедушкины гневные речи только хмыкнул да и был таков. Капитал обязательств у Моэньи был очень большой, так что каких-то двадцать лет можно было ни о чем не думать и жить в свое удовольствие.
Призыв Анхеля поймал его на веселой пирушке у летних тилвит-тегов. Он в одной руке держал чашу с радужным вином, а другой ласкал между ног у златоволосой тилвит-тежки, одетой лишь в переплетения цветущего вьюнка, как раз когда почувствовал зов. Кто-то из смертных призывал его, не зная имени, но описывая – и описывая правильно. Кто-то из тех, кого он одарил своей любовью, странствуя по Универсуму. Моэньи заинтересовался, но на призыв откликаться не спешил, сначала допил вино, отставил чашу, потом опрокинул на спину тилвит-тежку, и она охотно развела ноги пошире, зазывно улыбаясь. Он склонился над ней, плавно вошел в ее восхитительное, пахнущее свежей травой и ландышами лоно, и быстро задвигал бедрами, опираясь на локти. Она была маленькой, как все тилвит-теги, и он не мог целовать ее в шею и губы, как он любил делать со своими любовниками и любовницами, но ее тонкие руки были сильными, крепко обхватывали его плечи, а горячий язычок играл его сосками, и Моэньи довольно скоро излился в нее, задыхаясь от восторга. Она фейри, и с ней можно не опасаться последствий, так разозливших его могущественного деда: тилвит-тежка родит только если захочет, а она умна и не станет навлекать на себя гнев Кернунна.
Призыв был настойчивым, и Моэньи даже стало любопытно, кто же это из людей так жаждет его видеть – и зачем. Неужели ради его любви? Неудивительно. Так что Моэньи, поцеловав на прощанье свою случайную любовницу, на призыв откликнулся.
Анхель, конечно, знал, что сиды из двора Кернунна не обременяют себя одеждами, и носят обычно только набедренную повязку, сотканную из серебристых листьев и паутинного шелка, да изредка такую же тунику, а иногда вообще не носят ничего, но все-таки икнул от неожиданности, увидев, что сид явился совершенно нагим, да еще и со стоячим членом немалых размеров наперевес (не меньше девяти дюймов, как показалось Анхелю). По спине даже дрожь пробежала, когда паладин вспомнил, как этим самым орудием этот самый сид его трахал. Анхель тут же отогнал эти неуместные и опасные воспоминания. А сид поначалу даже Анхеля не заметил, взял бумажный кулек и извлек из него первый пряник, пахнущий медом и апельсинами, и тут же его съел. И только когда взялся за второй, соизволил наконец обратить внимание на паладина. Несколько секунд смотрел на него недоуменно, потом расплылся в улыбке: