А Джудо, войдя в храмовничий транс, призвал круг света. Белое сияние накрыло альвов, мары заржали еще более мерзко, сами альвы попадали с мар на землю, завизжали, оглушенные. Полукровки обнажили стальные мечи и кинулись на паладина и инквизиторку. Несколько секунд спустя к ним присоединились и очухавшиеся альвы. Мары разбежались.
Маринья ударом ножа прикончила ближайшего полукровку и располосовала бок альву, ее кнут рассек спину еще одному полукровке. Джудо зарубил одного альва и полукровку, еще одного полукровку убил просто ударом рукояти баселарда, проломив ему висок. Предводительница, пришибленный кнутом полукровка и оставшийся альв попытались удрать, но тут в дело вступили Аодах и Калаэр. Единорожица нагнула голову, на ее роге разгорелось голубое сияние, сорвалось с него молнией и пронзило альва насквозь. У Аодаха в руках появился зеленоватый призрачный лук со стрелой, и он, не колеблясь, пустил ее в полукровку. Тот даже вскрикнуть не успел: сияющая стрела вошла в его глаз и взорвалась, разнеся ему голову на ошметки. Лук исчез, а сам Аодах чуть не свалился, вцепился в гриву Калаэр и лег на ее спину, тяжело дыша. Маринья, махнув кнутом вслед убегающей предводительнице, подсекла ее ноги, и та повалилась ничком на дорожку. Инквизиторка тут же подбежала к ней, хлестнула ее концом кнута, отчего та заорала дурным голосом, взяла ее за шиворот и подняла на ноги. Джудо, достав из кармана веревку, быстренько связал альву. А потом проколол себе палец серебряным ножом и поставил ей на лоб кровавый отпечаток. Почувствовав на себе его кровь, альва заорала совсем уж невыносимо, и Маринья влепила ей оплеуху:
– Рот закрой.
Альва замолчала. Видно, до нее только сейчас дошло, что «людишки» оказались не совсем людишками. Джудо подошел к альву с рассеченным боком:
– Вставай, хватит притворяться. У тебя рана не смертельная.
Тот молча поднялся, зажимая кровоточащий бок ладонью.
– Иди к князю Бруэх и скажи ему, что он посмел перейти дорогу кровавым сидам.
Альв скривился, поморщился:
– Не пойду. Я и сюда не хотел – князь велел, – он с ненавистью глянул на связанную предводительницу. – Доказать верность крови Бруэх.
Маринья подняла бровь:
– И чем же ты нарушил верность крови?
– Посмел любить смертную и не позволил забрать мое дитя от нее, – альв посмотрел ей прямо в глаза. – Вы можете убить меня, внуки кровавых сидов. Это ваше право. Но я могу просить вас защитить моего сына?
Джудо и Маринья переглянулись. Оба видели, что альв на редкость искренен для темного фейри. Судьба ребенка от смертной его и правда беспокоит сейчас больше всего. Одно то, что альв Бруэх не захотел отдавать сородичам своего сына-полукровку, уже удивительно.
Джудо посмотрел на свой палец, еще сочащийся кровью. Прикоснулся ко лбу альва и начертил кровью знак, каким в сидском спеахе обозначалась Мать. И сказал:
– Мать может защитить любого, даже неблагого, если он станет служить Ей. Понимаешь, что это значит?
Альв кивнул:
– Да, кровавый. Князь отправил меня на охоту за сыном Фэур, чтобы я доказал верность клану. Иначе мне грозило изгнание. Но вижу – изгнание будет мне лучшей долей, чем верность клану. Не хочу ощутить на себе гнев кровавых. Я, Маах Тьорна Бруэх, обещаюсь своей кровью Дарящей Жизнь. Отныне моя судьба в Ее руках. Я хочу жить с той, которую люблю.
Плененная предводительница разразилась длинной тирадой на спеахе, проклиная Мааха и грозя ему всяческими карами от князя Бруэх. Ее никто не слушал: сквозь облака пробился солнечный луч и озарил альва золотистым сиянием. Мать приняла его клятву.
– Теперь ты укрыт от своих, – сказала Маринья. – Пока ты будешь оберегать своего сына и его мать, ты и сам будешь защищен. Сейчас иди в наш сад, там встретишь служительницу Матери, расскажи ей всё и делай, что она тебе скажет.
Маах поклонился ей и Джудо и, пошатываясь, пошел к садовой калитке. Хоть он и был неблагим, но сейчас Мать взяла его под защиту, и он смог войти на освященную землю.
Аодах, все еще тяжело дыша, проводил его сердитым взглядом:
– Надо было убить, – он скривился.
– Пусть живет, – вдруг сказала Калаэр. – Он отдал себя Дарящей Жизнь, и так ушел от возмездия за кровь Фэур, но и назад ему дороги больше нет. Альву жить среди людей тяжко, маленький принц. Он проживет недолго – ровно столько, сколько будет жить та, которую он полюбил.
Мальчик удивленно распахнул глаза, глянул на Джудо и Маринью:
– Это правда?
– Да. И он знал, что так будет – но выбрал такую судьбу сам, – Джудо очистил меч и вложил его в ножны. – Благородство духа случается и среди неблагих, принц Фэур.