— Вот, — сказала Ксеня, — вот эта кровать. А мальчика сюда можете класть.
— Как? — удивился Костя. — Здесь жить?
Люся подавленно молчала.
Хозяева летней кухни поступили подобно некоторым энергичным руководителям строительных организаций: они сдали свое помещение в эксплуатацию, мягко выражаясь, с недоделками. Три стены комнаты были оштукатурены, но не побелены, а четвертая только обита дранкой. Некрашеный пол был так затоптан, что на нем, как говорила Люсина мама, хоть репу сей. Кровать с измятой несвежей постелью, две табуретки, разбросанные на сундуке, на подоконнике и просто на полу тряпки да керосиновая лампа в углу составляли убранство этого курортного жилища.
— Постель перестелю, — великодушно пообещала Ксеня, — подушки, правда, нет, но дам одеяло — свернете под голову. Подмести можно.
Костя искоса взглянул на Люсю и бодро сказал:
— А что, вполне можно жить. Стол надо бы…
— Стол в саду есть, — возразила хозяйка.
После этого она снова ушла давить помидоры, предоставив жильцам полную самостоятельность.
— Говорит, сейчас самый сезон, — сказала Люся, — с квартирами трудно.
— Ну, не расстраивайся по пустякам, — успокоил ее Костя и стал собирать в одну кучу разбросанные по всей комнате детские платьица, женские чулки, рваную майку и еще неизвестно что. — Пойди лучше спроси, где веник.
Через час наши курортники навели в своем жилище относительный порядок.
— Молодец я, — похвалилась Люся, — что взяла простыни из дому.
— Да, — согласился Костя. — Жаль только, что не захватила диван-кровать.
— Мама, скоро обедать? — ныл Николка.
— Сейчас, — сказала Люся. — Как ты думаешь, Костя, ничего, если я попрошу хозяйку вскипятить чай?
— Попытайся.
— Может быть, ты сам?
— Нет уж, — отказался Костя, — тебе удобнее.
Люся вышла во двор и остановилась возле хозяйки.
— Томатный сок делаете? — спросила она с подхалимской улыбкой.
— Соус, — сказала хозяйка, не взглянув на Люсю.
— Ду-а, — протянула Машенька, в упор глядя на Люсю. — Ты — ду-а.
Люся не осмелилась возражать. Но хозяйка прикрикнула на Машеньку:
— Нельзя так говорить тете!
Люся поспешила воспользоваться благосклонностью хозяйки.
— Ксеня, можно вскипятить чай? — спросила она.
— Керосину нет, — сказала хозяйка. — В три часа лавка откроется, купите керосину — вон бидончик стоит.
— А-а… Хорошо, спасибо, — сказала Люся.
— У нас вода вкусная, прямо целебная вода, пейте из крана, не бойтесь, — утешила Ксеня.
— Да? Ладно. Спасибо, — пробормотала Люся.
Холодовы поели в саду, запивая хлеб и колбасу целебной водой, которая сильно пахла железом. Потом Люся пошла доставать из чемодана пляжные костюмы, а Николка принялся убивать на обеденном столе мух с помощью хлопушки, которую свернул ему из газеты отец.
Но все это в общем-то была ерунда — и летняя кухня, и сырая вода, и мухи. Все это можно было претерпеть ради того главного, прекрасного, бесценного, что их ожидало: ради моря.
И Холодовы отправились на море.
4
Солнце пекло так, словно над головою была раскаленная плита. Николка совсем раскис от жары, и папа с мамой с трудом волокли его за руки. Но они при этом успевали восторгаться изумительной природой и живописным поселком.
— Костя, смотри! Какие горы! — то и дело восклицала Люся. — Нет, ты не туда смотришь, вон, направо.
— Хорошо бы как-нибудь сходить в лес.
— Скоро море? — нетерпеливо спрашивал Николка.
— Скоро, — успокаивала Люся. — Обязательно сходим. Я только из географии знаю кавказский лес. Что тут растет? Кажется, бук, граб, горная сосна…
— Орешник, — подсказал Костя.
— С орехами? — вскинулся Николка.
— С орехами. Вон речка. Люся, давай подойдем, постоим у речки.
— Лучше скорее к морю.
— Немножко!
Речка была мутная и, должно быть, довольно глубокая. Она текла спокойно, плавно, и раскидистые ивы свешивали над нею гибкие зеленые ветви.
— Совсем как в Подмосковье, — задумчиво проговорил Костя. — Наверно, в Выселках у твоей тети…
— Она ужасно обидится, когда получит письмо, — сказала Люся.
— Папа, а тут есть рыба? — спросил Николка.
— Есть, — уверенно заявил Костя.
— А какая?
— Форель.
Костя слышал, что в кавказских реках водится форель, и был доволен, что не оказался в глазах сына, да и Люси тоже, незнайкой.