Развивая их мысль, отец Александр писал, что «постижение божественной реальности осуществляется постепенно, в строгом соответствии с готовностью человека к мистической Встрече» [249].
Несмотря на то, что как историк автор видит религиозный путь человечества «зигзагообразным и неровным», тем не менее он убеждён, что путь этот устремлён к свету Богочеловека.
Другой важной темой первого тома, дающей нам представление о взглядах отца Александра, является тема эволюции. Будучи последовательным эволюционистом, он не видит противоречий между Божественным Откровением, запечатлённым в первой главе книги Бытия, и данными науки. «Откровение говорит нам о сущности и направленности процесса, — утверждает автор, — а наука пытается уяснить его конкретное содержание» [250]. В его рассказе об этапах творения поражает, как, гармонично дополняя друг друга, могут уживаться вера и научное мышление.
Чтобы не углубляться далее в эту огромную тему, достаточно сказать, что в этом вопросе отец Александр стоял на позициях, весьма близких к Тейяру де Шардену, причём ещё тогда, когда католического учёного в России никто (включая и самого отца Александра) не знал и не читал. Только в 60–70–е годы отец Александр смог сравнить свои мысли с выводами Тейяра де Шардена. Он был во многом с ними согласен. Но, в отличие от французского философа, отец Александр всегда последовательно отстаивал Церковное учение о грехопадении и Спасении. Он писал, что «у Тейяра де Шардена, если не по форме, то по существу, как‑то теряется проблема искажённости человеческой природы. Она оказывается далека от его основной интуиции». А это «ослабляет его учение, отрывает его от реальной действительности» [251].
И ещё, с чем не мог согласиться отец Александр, так это с убеждением Тейяра де Шардена, что зло — это, прежде всего, естественный продукт «игры больших чисел», что беспорядки и неудачи являются продуктом разложения, который естественно и неизбежно сопровождает жизнь. Однако понимание Тейяром де Шарденом Церкви как творческого начала в современном обществе было для отца Александра исключительно близким. Более того, он считал это учение чрезвычайно важным именно сегодня, потому что оно помогает выработке положительного идеала [252]. В противовес мрачной безнадёжности, враждебному неприятию мира и Тейяр де Шарден, и отец Александр предлагают нам сегодня одно: идти к миру с действенной проповедью Христа.
Теориям Тейяра де Шардена отец Александр посвятил одно из приложений к «Истокам религий», а также предисловие к недавно вышедшему в России сборнику его религиозных работ.
С темой эволюции для отца Александра тесно связана тема свободы. Для него очевидно, что возможность свободного выбора должна быть обязательно заложена в существо, задуманное как образ и подобие Творца Вселенной.
Одновременно автор начинает развивать темы греха, зла и страдания, которые проходят через все книги его религиозной истории. И на протяжении всего путешествия по мировым религиям отец Александр постоянно выделяет и сравнивает две религиозных тенденции, два мировосприятия, противостояние между которыми возникло на заре человечества и сохраняется, к сожалению, до сих пор даже в христианстве. Это, с одной стороны, — направления динамической духовности, сочетаемые с преклонением и благоговением перед Высшим. А с другой стороны — религиозные тенденции, имеющие истоки в регрессивных статических элементах подсознания, связанные со стремлением и «в религии находить корыстные цели», с искажённым представлением о своём месте в мире.
Так отец Александр открывает одну из самых важных тем шеститомника — тему магического богопротивления.
С другой стороны, через все повествование проходит мысль о том, что грехопадение не смогло уничтожить образ Божий в человеке, но что со временем «Бог снова начинает возвращаться в его сознание… и, в конце концов, отзвуки первоначальной интуиции Единого и новые духовные поиски приводят к великим мировым религиям и к восстанию против тирании магизма». «А эти религии уже, в свою очередь, — считает автор, — явятся прелюдией и подготовкой к Новому Завету, который откроет миру Сущего в лице Богочеловека» [253].