Встречи, общение с другими людьми, исполненные любовью, являются величайшей радостью в человеческой жизни. «Наш Создатель, который хочет людей соединить, — говорил батюшка, — наделил нас различными формами любви. Ненависть есть отталкивание. Любовь есть единство. Для того чтобы создать в будущем человечество, которое стало бы новым Адамом, новым духовным единством, нужно, чтобы между людьми действовали какие‑то могучие силы.
Такая сила содержится в атоме, она необходима для существования материи. Такой же силой является и любовь. Любовь материнская, любовь полов, любовь родственная, любовь христианская, которая обнимает всех… Бог любит, когда люди любят».
Но, чтобы соединиться с кем‑то в любви, человек должен покинуть необитаемый остров своего собственного «я», эгоцентризма, самости. Батюшка сравнивал эгоцентрика с человеком, который находится в закрытой комнате, где стены состоят из зеркал, и бесчисленно отражается сам в себе. Это похоже на тюрьму. Но человек покидает эту тюрьму, когда он обнаруживает любовь другого человека, личность другого человека. Тогда другой для него становится центром.
«Эгоизм, — говорил отец Александр, — начинает разрушаться в любви. А поскольку мы существа слабые, Бог даёт нам это почувствовать в любви самой элементарной и земной — той, которая выросла на гребне многочисленных эволюционных путей полового развития.
Человеческая любовь подготовлена ухаживанием в мире животных, ритуалами и обрядами ухаживания среди птиц и млекопитающих. Уже здесь возникают какие‑то особые отношения между животными. Если кто‑то говорит, что здесь просто инстинкт, то он глубоко ошибается. Посмотрите хотя бы на ухаживание птиц. Это сложнейшая картина очень тонких и очень серьёзных взаимоотношений». Так он готовил молодых к будущему браку.
«Любовь, брак — это творческая задача. Это очень трудное дело, это не то, что можно получить в готовом виде и положить в карман. Это то, что нужно созидать. Когда у нас в быту говорят, что надо “строить” семью или “укреплять”, люди совершенно правы. Это достаточно хорошее выражение. Это все созидается, строится и лепится.
Отношения — это творческая вещь. Значит, тут могут быть ошибки, поражения, периоды неудач, но эта не статика, а это жизнь, которая вовсе не прекращается с определённым периодом (физически возрастным периодом), которая уходит, в общем, в бесконечность. Любовь, выношенная, прошедшая через все испытания, переживает человека, она переживает старость».
Так же свободно и доверительно батюшка говорил с молодёжью и на другие «взрослые» темы, например, о жизни в Церкви или отношениях между конфессиями. Применительно к жизни в Церкви он любил использовать образ стола на четырёх ножках. Четыре столпа церковной жизни — это Священное Писание, Евхаристия, молитва, взаимопомощь. И если одной ножки нет, то такой стол уже становится неустойчивым, а без двух просто падает.
10
Конечно, свободой и уважением отца Александра можно было злоупотребить, от этого он гарантирован не был. Более того, его ненавязчивость позволяла отдельным людям выдумывать всё, что заблагорассудится, о духовном отце и его мнениях по тому или иному поводу.
Однажды отец Александр горько сказал, что мир бессилен, потому что он плохо прислушивается к добру, не слышит добрых слов. Батюшка сетовал на эту глухоту и говорил, что неумение многих его учеников вслушиваться в него как в духовного отца есть одна из бед его прихода.
Действительно, исключительной уважительностью отца Александра (с помощью которой он пытался поднять достоинство личности) некоторые оправдывали своё своеволие и прямое искажение пастырских указаний. Иногда, когда злоупотребление предоставленной свободой приводило к тяжёлым последствиям для прихода (например, ставило под угрозу безопасность прихожан, приводило к ссорам и расколу внутри малых групп, к разрушению семей), отец Александр мог наказать очень строго. Мог проявить свою пастырскую власть и даже выгнать из прихода. Но когда оставалась хоть малейшая возможность исправить последствия, связанные с непослушанием, он к суровым мерам не прибегал.
На самом деле не слышать отца Александра могло только больное сознание, ибо его рекомендации всегда были ясными и исполненными здравого смысла. Батюшку вообще отличала необыкновенная простота и цельность. В нём не было ни капли нарочитости. Некоторым он казался даже чересчур мирским, слишком простым. Но отец Александр на дух не переносил фальши, прежде всего фальши церковной. У него были абсолютный вкус и неприятие всякой стилизации. Внутренне он был глубоко аскетичен, хотя никогда не демонстрировал этого.