Некоторые из его исповедальных проповедей специально посвящены этой проблеме. Сам батюшка легко находил общий язык и с молодыми, и с очень пожилыми людьми. У него были верные и точные слова для любой аудитории. Он мог деликатно указать путь юношам, а через несколько минут найти утешающие, ободряющие слова для пришедшего на исповедь или беседу старика. Это был особый пастырский и просто человеческий дар.
В своих проповедях и исповедях он настраивал пожилых на то, чтобы они приводили детей и внуков в Церковь. Батюшка говорил: «Что тут будет, когда мы все умрём? Храм будет пустой?» То есть он разворачивал их мышление от потребительского отношения к ответственности за Церковь и свой приход.
«Старики, которые всю жизнь прожили, ни о чём не задумываясь, считая, что придёт старость и тогда они заживут духовной жизнью, неправы, — говорил отец Александр, — в старости в человеке работают те самые стереотипы, которые сформировались в молодые годы…»
Многие пожилые люди, несмотря на свой опыт, часто не знают, куда себя девать в почтенном возрасте, потому что не приучены к внутренней жизни… А внешнюю жизнь уже перестали понимать. Вот откуда трагедия отцов и детей, проблемы внутреннего одиночества стариков. Батюшка считал, что только «все великое не имеет временных ограничений. Происходящее во времени и истории, оно приходит к нам, вторгается в нашу жизнь, призывает нас к другой жизни, к вечной жизни здесь и теперь».
Одновременно отец Александр проводил беседы с приезжающими молодыми людьми, сдерживал их неприязненное отношение к вечно ворчащим и осуждающим старикам, призывал терпеть, напоминал, что когда‑нибудь и они состарятся. Он старался наладить в приходе взаимопомощь двух поколений. Так, некоторых пожилых, больных, одиноких прихожанок он поручал заботам городской молодёжи, к другим часто приходил домой сам, у третьих, особенно верных ему, даже собирал свои маленькие общины. В результате по прошествии некоторого времени «военное противостояние» между возрастными и социальными группами почти исчезло; хотя всегда оставалось несколько психически нездоровых людей, баламутивших приход, портящих жизнь и батюшке, и всем приезжающим к нему духовным детям.
Среди деревенских прихожан отца Александра мне особенно запомнилось несколько удивительно светлых, скромных и добрых людей. Про одну женщину после её смерти батюшка даже сказал мне, что она настоящая, хотя и анонимная святая. Что же касается грехов сельских прихожан, то отец Александр, обладая огромным опытом пастырской работы, говорил, что не видит качественной разницы между приезжающей в приход интеллигенцией и местными жителями, «только разное оформление» одних и тех же грехов.
Среди тех, кого окормлял батюшка, были и государственные служащие, и коммунисты, но отец Александр никому о них не рассказывал, держал встречи с ними втайне. Батюшка не хотел, чтобы информация о том, что они посещают церковь, вышла наружу. Отец Александр вырос в катакомбной общине и привык к осторожности, всегда имел в виду, что среди прихожан могут быть агенты КГБ. Кроме того, он понимал, что «не всякий человек в состоянии исповедовать свою веру открыто. Тем более, что вера часто бывает зачаточная».
Примером такого отношения для батюшки было общение Христа с Никодимом, который, согласно Евангелию, приходил к Учителю тайно, но не был Им за это осуждаем. И отец Александр принимал подобных людей, не нарушая их инкогнито, либо в домике при церкви (в свободные от службы дни, когда никого вокруг не было), либо встречался с ними на квартирах в Москве. Таким образом, отец Александр работал для самых разных социальных, культурных и возрастных слоёв общества.
Учитывая занятость современного человека и невозможность для многих читать научные работы по библеистике, он часто записывал свои беседы о Слове Божием на магнитофонную плёнку, чтобы его прихожане могли включить магнитофон и слушать его, пока занимались работой по дому.
А иногда отец Александр приходил в собирающиеся на квартирах общины со своим слайдером и магнитофоном и показывал сделанные им слайдфильмы о Священном Писании. Батюшка считал, что сейчас, когда публика превратилась из читающей в смотрящую, необходим переход к новым способам репрезентации Библии и пробуждения интереса к духовной жизни.
У отца Александра как у пастыря была очень трудная задача: с одной стороны, он должен был учить своих прихожан открытости, а с другой — осторожности в общении с новыми людьми. Ведь внимание карательных органов было приковано к нему постоянно. Советской власти был страшен всякий человек, учивший думать свободно, и эксперты спецслужб чувствовали: книги и проповеди отца Александра представляют опасность для господствующей идеологии.