О том, что старчество кончается, предупреждал один из последних Оптинских старцев — Варсонофий. И действительно, с выходом христианства из стен монастырей этот метод руководства себя изжил. Сейчас в Церкви не хватает даже простых священников, не то что старцев! Сегодня больше следует полагаться на Евангелие, которое надо научиться проповедовать.
Именно это завещал преп. Серафим Саровский, желавший, чтобы христиане искали себе старца и руководителя в Самом Иисусе Христе, замечая, что уже нет опытных духовных руководителей. К той же мысли склонялся и преп. Феофан Затворник. А ведь с тех пор прошло больше ста лет и из них 70 лет в стране был жестокий антиклерикальный террор.
В наше время христианство перестало быть достоянием избранных мистиков и богословов, поэтому возврат к старчеству, превращение христианства в эзотерическую религию является регрессивным явлением. И хотя Евангелие и говорит нам, что «много званных, а мало избранных» (Мф 20.13), оно призывает свидетельствовать о своей вере всех христиан, каждого верующего, а не отделившихся от мира «детей света».
Отец Александр проповедовал открытое христианство, и это означает, что он проповедовал именнохристианство, а не что‑то ещё, ибо закрытого христианства, эзотерического Евангельского учения быть не может. Модель открытой и динамичной религии основана на Божественном Откровении, на учении пророков Израиля.
Батюшка считал, что главное для современного пастыря — помнить и верить, что Сам Христос творчески и нежно работает с каждым человеком. Каждый член Церкви охраняем и ведом самым близким, самым любящим, самым деликатным и истинным Пастырем.
Отец Александр говорил, что в человеке изначально живёт не только вещественное, телесное, биологическое, но и нечто иное — глубинное, отвлечённое, интуитивное, что порождает силы, именуемые верой. А вера есть способность человека лично воспринимать Божественное Откровение.
Духовное преображение, жизнь в молитве, в таинствах Церкви означают спасение. Это спасение должно стать осязаемым, ощутимым для церковного человека, ибо в мистической встрече с Богом достоинство человека обретает поддержку.
19
Отец Александр никогда не требовал подчинения от своих духовных детей. Разрешая чью‑либо проблему, он старался прежде всего показать её в свете Евангелия. Батюшка считал, что слова Христа содержат в себе достаточно силы и мудрости, чтобы справиться с любыми жизненными коллизиями. Своими вопросами и замечаниями он так расширял сознание, что задачи, которые за минуту до того казались неразрешимыми, вдруг становились простыми и понятными. И всегда эти решения оказывались согласными с Евангельским словом.
Такое пастырство требовало творческого подхода. Это разительно отличало батюшку от священников, призывающих к абсолютному послушанию и забывших учение апостола Павла о любви и свободе…
Однажды отец Александр сказал: «Сплошь и рядом мы встречаемся с непониманием мысли о Богочеловечестве. Людям хочется несвободного христианства, люди тянутся именно к рабству. Это страшно и встречается каждодневно, и мы с этим постоянно сталкиваемся» [47].
Действительно, учение Церкви о необходимости послушания для спасения принимает подчас весьма уродливые формы. Батюшка говорил, что дисциплина в Церкви конвенциальная, условная, ибо она не имеет Божественного происхождения. Послушание является необходимым только для того, чтобы сохранять структуру Церкви как общины в миру.
Если мы понимаем послушание как абсолютное, авторитарное, которое направлено на подавление или тренировку каких‑то качеств, то это не христианская модель, потому что Христос принёс людям свободу — свободу от озабоченности собой и от прагматичного отношения к жизни. Христианин не раб никому — ни своему духовнику, ни Господу, он сам выбирает служение Богу и людям.
Митрополит Антоний Сурожский писал: «Обыкновенно мы говорим о послушании как о подчинённости, подвластности, а подчас и порабощении духовнику или тому, кого мы назвали (совсем напрасно и во вред не только себе, но и священнику) духовным отцом или своим старцем. Послушание же заключается именно в слушании всеми силами своей души. Но это обязывает в равной мере и духовника, и послушника; потому что духовник должен всем своим существом и всем своим опытом, и скажу больше: всем действием в нём благодати Всесвятого Духа стремиться к тому, что совершает Дух Святой в человеке, который ему доверился… И с обеих сторон это требует смирения… Сколько смирения нужно священнику, духовнику для того, чтобы никогда не вторгаться в святую область, чтобы относиться к душе человека так, как Моисею приказал Бог отнестись к той почве, которая окружала Купину неопалимую… и куда он не имеет права войти иначе, как если Сам Бог велит или Сам Бог подскажет, какое действие совершить или какое слово сказать» [48].
Настоящий пастырь должен суметь пройти «между Сциллой и Харибдой» — между сохранением свободы личности от грубого подавления и между необходимостью бороться с «ячеством», самоутверждением, самостью.
Отношения послушания между духовным чадом и его духовником в Православной Церкви предполагают, что ученик доверяет своему духовному отцу, не предпринимает серьёзных жизненных шагов без совета с ним, а также берет у него благословение при установлении того или иного ритма духовной жизни (строгость поста, частота посещения Церкви, вид молитвы и прочее).
Послушание духовному отцу не то же самое, что послушание монаха своему старцу. Но если и такого послушания нет, значит, нет доверия, то есть необходимейшей предпосылки для передачи и восприятия духовного опыта. Без взаимного доверия усилия духовника тщетны. Так же как для воспитания ребёнка необходимо послушание родителям (конечно, если это любящие родители), так и для духовного роста необходимо послушание опытному духовному руководителю. Но подлинной христианская жизнь становится только тогда, когда человек обретает личный опыт веры.
Когда отец Александр говорил о соотношении традиции и живой веры, он приводил такой пример из жизни: «Если родители передают детям свой опыт, основы своей веры, открывают путь к Слову Божию — это традиция. Но совсем другое, когда человек открывает все это для себя самостоятельно, как каждый из нас по–своему, субъективно, воспринимает одну и ту же музыку. И Бог приходит к каждому по–особому, поэтому так важна терпимостьк вере другого человека». С благодатью Божией христианин должен встретиться сам, лично, а не через посредство чужих поучений и наставлений.
Отец Александр несомненно обладал талантами для старческого руководства — прежде всего прозорливостью, духовным видением. Некоторые, чувствуя это, даже относились к нему как к старцу, но батюшка от таких отношений сознательно уходил. Он показывал нам пример истинного смирения и евангельской веры в человека.
Батюшка часто говорил, что Христос предлагает нам не религию, а Самого Себя. Он — единственный настоящий Пастырь. Задача священника — только подвести своих учеников к Встрече с Ним. Дальше же вмешательство в жизнь человека, который знает, чувствует, понимает Бога, становится недопустимым, ибо личностный выбор и воля Божия ведут людей по жизни уникальным для каждого путём.
«Отцы Церкви, — писал отец Александр, — сравнивали действия Духа Божия с действиями воспитателя, наставника, руководителя. Но каждый хороший воспитатель согласуется с уровнем и возможностями своего ученика; отсюда и постепенностьв даровании Откровения ветхозаветной Церкви» [49].
Библия была для батюшки основой его пастырской деятельности. Как Слово Божие ведёт свой народ, постепенно проявляясь в истории, так и отец Александр пытался вести своих учеников в духе постепенного возрастания. В одной из лекций он говорил, что Откровение — это не то, что развивается, а то, до чего надо дорастать.
Священник, который хочет включиться в замысел Божий, должен всячески содействовать развитию личностей своих прихожан, этим он помогает Христу и содействует гармонизации окружающего мира.
47
Мень А. Мировая духовная культура, христианство, Церковь. Лекции и беседы. М., 1995, с. 605.