14.08.91
Отец Александр — первая жертва советского неофашизма.
29/30.08.91
Постоянно думал о нем в дни путча. По его молитвам Бог сократил эти страшные дни. Воспринимаю всё, что свершилось, как его духовную победу.
На похоронах я говорил, что о. Александр будет молитвенником за нас, нашим заступником. Так и произошло.
04/05.09.91
Не оставляй нас своими молитвами, своим попечением. Научи нас служить Христу, служить людям хотя бы в сотую долю того, как им служил ты.
Святый отче Александре, моли Бога о нас!
05.09.91
Даниил Андреев: «Дар святости есть такой же дар, как гениальность или как та же незыблемая ось героического душевного склада, которая делает человека способным не на отдельный героический акт (на это способны многие), но на превращение своей жизни в героическую повесть».
28.09.91
Чтения[9] стали событием, пусть и не очень громким. Почти все пропели песнь любви отцу, хотя временами она звучала фальшиво.
Я хотел бы воспользоваться определением Мераба Мамардашвили, когда он говорит о трагедии человека как конечного существа, решающего бесконечную задачу. И еще (его же): «Многим русским мыслителям пришлось писать свои книги перед лицом смерти», т. е. «философствовать в атмосфере, охваченной смертельной опасностью».
Вот это в полной мере относится к о. Александру. Он жил и трудился перед лицом смерти. Он решал бесконечную задачу и, кажется, решил ее.
30.09/01.10.91
Практически всегда, когда я общался с о. Александром, я испытывал чувство восторга. В этом не было ничего сентиментального. Как я теперь понимаю, это был религиозный восторг. Как всякий великий человек, он не сводим к сумме составляющих. В нем была какая‑то ускользающая тайна. Я думаю, что эта тайна и этот восторг связаны с одним и тем же — с духом. Дух дышит, где хочет, но Он почему‑то хотел дышать (всегда хотел) в этом теле, в этом человеке. Общаясь с ним, вы постоянно взаимодействовали с чудом.
Что такое чудо? Это вторжение мира невидимого в мир видимый, в наш мир. Это и вызывало восторг, который был именно религиозным по своей сути, хотя вы этого могли и не осознавать, да обычно и не осознавали.
15/16.10.91
По мнению о. Александра, разделение на конфессии — человеческое, историческое и условное.
20.10.91
Мгновенный переход от иронии к страстной религиозной мысли, и наоборот.
01.11.91
Вот мои записи (в сокращенном виде), сделанные во время Чтений памяти о. Александра 10–11 сентября.
Открыл Чтения митрополит Ювеналий. Говорил благостно, медленно, но с живым чувством. Прорывалось личное отношение к отцу: назвал его «героем духа». Отметил неизменный оптимизм и жизнерадостность о. Александра, порожденные его «глубоким религиозным и священническим призванием». Сказал о «необычности его пастырского подвига», о том, что его служение — «вопреки окружающему атеистическому миру». (Тут бы надо добавить: «и вопреки официальной церковности» — это еще важнее и еще мучительней.)
Сослался на слова отца в личной беседе: «Я ни на минуту не переставал писать, и когда мне было особенно трудно, я еще больше трудился». Оценка митрополита точна: «В этом сказалась глубокая вера».
Заметил, что о. Александр использовал возможность нести слово Божие, «может быть, как никто из нас».
Уже не в первый раз упомянул о том, что о. Александр «при его известности, таланте, обаянии» не соблазнился возможностью быть избранным народным депутатом. «Я бы отметил в этом отсутствие в нем греховного человеческого честолюбия, которое сидит в каждом из нас в большей или меньшей мере».
Вывод: «Его жизнь представляется очень цельной, устремленной к Богу и к служению людям».
Таким образом, митрополит Ювеналий понимает, с кем он имел дело. То, что он защищал отца и при жизни, ему безусловно зачтется.
Вяч. Вс. Иванов говорил о соединении науки и религии в творчестве о. Александра, который «был близок к русской религиозной философии, думавшей о единстве христианства в целом», и одновременно считал важным всё, в чем мировые религии не противоречат друг другу.
9
10–11 сентября 1991 г. в Библиотеке иностранной литературы прошли первые международные Чтения памяти о. Александра. Название Чтений: «Отец Александр Мень — священник, ученый, пророк».