Таким образом, законы зоопсихологии сосуществуют в душе человека и в его социальной жизни с законами духовного мира. Вопрос в том, в каком соотношении находятся эти законы, насколько они разведены или, напротив, соединены. Понимание механизма, анатомии этого процесса и позволило отцу Александру сделать свой основополагающий, если угодно методологический, вывод: «Один из секретов успеха сталинщины состоит именно в том, что, создав религиозный вакуум, она соединила в общее русло атавистические и духовные стремления людей. Сумела слить верховный идеал, «меру всех вещей», с мифологизированной фигурой Вождя и тем самым наделила его атрибутами божественности и безграничной власти» (выделено мной. — В. И.).
Свято место пусто не бывает. Место Бога занял идол. На месте религии возникла псевдорелигия со всеми атрибутами религии истинной — своим «Священным Писанием» и «Священным Преданием», своими ритуалами, мучениками и т. п. Роковые последствия этой подмены известны: «Сегодня мы знаем, — говорил отец Александр, — что за бездуховность приходится расплачиваться. Почему? Да потому, что она есть измена самому себе. Она есть отбрасывание человека по эволюционной лестнице вниз, к живому существу, для которого важно прежде всего напиться и иметь место для жилья, размножаться и умереть. Безнаказанным такой возврат не проходит».
И далее идут суровые слова: когда душе «наносятся раны, когда человек в конце концов достигает еще в юности определенной степени цинизма, когда он перестает подходить к личности как к священному, когда он уже не знает никаких границ, путей, идеалов, когда он над всем издевается, он является душевной развалиной, душевными руинами, нравственным трупом — это очень страшно. И это страшно не только в личном плане. И в личном, конечно, страшно. Но это страшнее в социальном, в общественном, в политическом аспектах, потому что люди, которые ни во что не ставят других людей, в конце концов становятся опасны друг для друга, ибо вырываются не просто страсти, а вырываются некие темные демонические стихии.
Мы с вами не раз уже были свидетелями этого процесса. Он возникает не внезапно. Прежде чем нацистские фанатики, эсэсовцы и другие перестали быть человечными, этому предшествовал длительный период дехристианизации Германии, дехристианизации общества».
То же самое происходило и у нас, в нашей стране. Во многом это происходит и сейчас. Отец Александр говорил о том, что наше скоротечное время полно глупости, тупости и суеты, что мы озлоблены и оглушены, что общество дестабилизировано потому, что духовные и культурные корни оказались подорванными.
Любая эпоха, говорил он, «всегда полна греха, озлобления, ненависти… Мир давно уже озверел, люди ожесточились, и единственное, что может их спасти, это возвращение к евангельским заветам, к любви».
Отец Александр очень трезво смотрел на нашу сегодняшнюю жизнь и прекрасно понимал причины наших неустройств, в том числе социальных. В одном из интервью он сказал: «Если мы видим сейчас развал хозяйства в нашей стране, то это не результат стихийного бедствия, а результат того, что управляющий орган оказался не на высоте, не туда он вел всю систему. Но как вы думаете: разве Вселенная не является более сложной системой, чем весь Советский Союз? Если Вселенная продолжает развитие и существует — значит ее мыслящее начало, очевидно, работает более эффективно, чем наше руководство».
Отец Александр был наделен не только аналитическим, но и пророческим даром. Говоря о пророках, он однажды заметил, что «пророк — не прорицатель, предсказатель, футуролог. Предвидение будущего — лишь часть феноменального дара этих людей». Главное же в деятельности пророка — провозвестие Божественной истины. Пророк — тот, кто несет людям Высшую правду, ибо его устами говорит Бог.
Эти особенности пророческого служения, в обеих его ипостасях, были свойственны самому отцу Александру. Его социальные прозрения удивительны, и тому есть много примеров. Он первый сказал (и давным–давно), что коммунизм рухнет очень быстро, практически мгновенно. Задолго до декабря 1991 г., заметив при этом, что предсказывать трудно, он сказал, что «оптимальный вариант — превращение нашей страны в содружество независимых государств» (именно так!). Он говорил, что, выйдя из полулегального, почти катакомбного состояния, получив свободу, Русская Православная Церковь — а она ведь тоже действует в социальном пространстве — столкнется с огромными трудностями. Есть великий риск обнаружить нашу недееспособность, вялость, банкротство, инертность — все человеческие слабости.