Анфим вскочил на ноги и устремился навстречу зову. Кругом кипела битва, городская стража вместе с храмовниками отбивали атаки Черных Шнуров. Анфим бежал без оглядки на крики матери, и наконец увидел ее. Язычник в черной тряпичной маске кромсал ее топором, забыв обо всем на свете.
«МАМА!!!»
Шнур очнулся от беспамятства и уставился на мальчика. Он замер в предвкушении новой жертвы. Но едва ему удалось вытащить топор из тела женщины, как к нему подбежали двое гвардейцев и проткнули язычника насквозь. Они подхватили остолбеневшего от ужаса Анфима и поволокли его прочь.
Все, что было после, мальчик не помнил. Серый туман затмевал его разум, он не видел и не слышал. Словно куклу его таскали из одного места в другое, пытались о чем-то спросить, но Анфим молчал. Какая-то девочка кормила его с ложки, и он ел, не чувствуя вкуса. Вместе с другими беженцами он сидел в душных церквях и корабельных трюмах, люди вокруг плакали, злились, молились Всевышнему, а Анфим все молчал. Только девочка все приходила к нему, о чем-то болтала и вновь кормила безвкусной снедью.
Пришел в себя мальчик уже в семинарии Святого Люциана. Отец так и не вернулся с войны, и идти маленькому Анфиму было некуда, поэтому за его воспитание взялся Отец Роберт, на лице которого прибавились два глубоких шрама, один на правой щеке, второй на лбу. Мальчик прилежно учился, непрестанно молился и креп день ото дня, но каждую ночь ему снилась мама, прижимающая его груди. «Все хорошо, сынок» - говорила она, - «я всегда буду с тобой. Ты вырастешь хорошим человеком и проживешь счастливую жизнь». А он лишь тихо плакал в подушку, дабы другие мальчики его не услышали.
***
Наутро его мутило. Анфим едва поднялся с постели, ноги не держали его. Наоми была образцовой женой и приготовила завтрак, не дожидаясь пока ее муж очнется от тяжелого сна.
Рядом с кроватью стояла полная лохань. Проповедник скинул насквозь пропотевшую ночную рубаху и приступил к омовению. Он скрежетал зубами, сердце его распирала ненависть ко всему сущему, ледяная влага заставляла сжиматься в комок. Ум слегка прояснился, но тело все еще сковывало выпитое вчера лекарство.
- Анфим, завтракать! - позвала его Наоми.
- Сейчас подойду! - ответил Анфим.
Как и был, обнаженным, проповедник опустился на колени перед солнечным молотом.
- Отец всего сущего, - зашептал он, - сковавший из Вечности Бытие, объединяющий благое и разделяющий бренное, даруй мне свет Твоей Истины. Огради от всякого зла, благослови семью мою. Благослови праведных и прости грешников, окружающих меня. Направляй меня по воле Твоей во всяком деле и всякой мысли моей. Да будет так.
Анфим открыл шкафчик под святыней и достал оттуда маленькую баночку с белым, остро пахнущим порошком. Взял небольшую горсть и в два приема вдохнул иноземное зелье. Волна жара и бодрости прокатилась по телу, онемение исчезло без следа, проснулся просто зверский аппетит.
Проповедник оделся и вышел к своей жене. Он был счастлив, видя облегчение и радость на ее лице. Анфим обнял Наоми принялся осыпать ее поцелуями.
- Перестань, - перебивая смех сказала она. - Садись за стол быстрей, а то опоздаешь к утренней проповеди.
- Ох, и вправду!
Проповедник прочитал благодарственную молитву и принялся набивать живот вчерашним супом и подсохшим хлебом. Вкус обычной еды сейчас казался ему божественным, он был готов уплетать за обе щеки любую снедь, если бы ему дали. Выскоблив тарелку дочиста, Анфим кинул в рот комок жевательной смолы и сломя голову побежал в церковь.
***
Прихожане собирались внутри небольшой церквушки в центре деревни. Все покрывали голову белой тканью, староста, человек почтенный и весьма зажиточный, со всей семьей красовался белыми плащами до пола с золотым солнцем.
Анфим встречал их у большого иконостаса, в центре которого был изображен солнечный молот в два человеческих роста. Одетый в белую мантию, проповедник казался ангелом Господним, высоким и могучим, скрывавшим рвущийся наружу свет облачением золотых крыльев.
- Мир и счастье всем собравшимся здесь! - поприветствовал прихожан Анфим. - Для меня огромная радость видеть перед собой столько светлых, праведных лиц. Прошу прощения у вас, друзья мои. Я не смог присутствовать вчера перед вами из-за болезни, но сегодня я попытаюсь вложить всю силу своего сердца для наставления ваших душ.
Анфим снял пристегнутый к поясу толстый молитвенник и запел псалом. Мощный голос его пробирал до мурашек, в глазах прихожан проповедник видел искреннее восхищение. Даже шаловливые по своей природе детишки слушали его затаив дыхание. Отпев положенные стихи, Анфим приступил к проповеди: